— Начни с самого начала, — посоветовал Станиславский, скрывая улыбку.

Малов недоумевающе уставился на него, а потом принялся кудахтать, словно курица, снёсшая золотое яйцо.

— Всё шутишь, Роберт, — он внезапно оборвал нелепое веселье, — А мне, вот — не до смеха. Какой-то непонятный тип, вроде бы — блоггер, принялся рыть носом, отыскивая информацию по нашему институту. Понятия не имею, сколько мути он поднял на поверхность, прежде чем проснулась наша служба, чёрт бы её, безопасности!

«Давай, давай, выговаривайся. — подумал Станиславский, — Ты же именно для этого меня позвал. Всё, как обычно — Серёжу клюёт жарены петух и он срочно ищет жилетку, куда можно излить слёзы».

— А потом появляется некая журналистка или типа того. Наши люди тормозят её на въезде в город. Ну, проверка документов, то — сё…Эта заливает, дескать пишет репортажи о маленьких городках. Врёт, сучка! — Малов стукнул кулачком по столу и поморщился, — Журналистка — одно название! Да и не писала она сроду ничего подобного — тусовки да наркоманы. А тот блоггер, как выяснилось — её хахаль. Вместе, короче, работают. В общем, имеем мы конкретную утечку и если куратор узнает, как обстоят дела…

«Старый добрый Малов, — насмешливо размышлял Станиславский, — Давненько ты не вызывал приятеля Робби, чтобы излить на него поток испуганного сознания. Видать навалилось, по полной. Ну хорошо, давай, про пятую».

Точно прочитав мысли старого товарища, Малов вздохнул и мешком осел в кресле, почти скрывшись за огромным столом.

— А тут ещё и пятая! — плаксиво хмыкнул он, вызвав ухмылку на лице Станиславского, — Да, да, Роберт, я всё помню. Ты, как всегда, был абсолютно прав. Надо было тебя сразу поддержать, глядишь, сейчас одной проблемой оказалось бы меньше. Дебилы, мля! Дела у них идут всё хуже и хуже, но в рапортах — зашибись! Потом всё летит к чёрту, а Барков мямлит об увеличении финансирования. Ага, сейчас! А после — херак и у них сбегает объект. Просто класс!

До Станиславского сначала не дошло. А потом он сообразил и даже привстал, недоверчиво глядя на Сергея. Вот это да! Это — даже не катастрофа, это…Роберт призвал себя к порядку и спокойствию.

— Первый или второй?

— Слава богу — второй, — Малов вновь приложился кулаком и зашипел, взмахивая ушибленной конечностью, — Извини. Нервы на пределе и я себя совершенно не контролирую. Ладно, хоть ты порадуй; расскажи, как идут дела. Слышал, ты получил необходимое?

— Получил? — усмехнулся Станиславский, — Сам привёз. До сих пор не могу отойти от этой экзотики, а кровать в отеле мне ещё долго будет сниться. В кошмарах, естественно. Однако, я теперь могу начинать полноценный эксперимент. Точнее — его первую фазу.

Он замялся, думая, как продолжать и Малов пришёл ему на помощь:

— Если нужно что-то ещё; проси — не стесняйся. Теперь все ставки — исключительно на тебя.

— У нас есть объект для первой фазы, — пояснил Станиславский, — Если ты ещё помнишь специфику объекта второй фазы, должен сказать — он нужен, как можно быстрее. В идеале — сегодня. Быстро проведём обе фазы — быстрее оценим результаты и сможем корректировать процедуру. Думаю, ты нуждаешься в успехе больше, чем кто бы то ни было.

— Не беспокойся, — Малов отмахнулся, — С этим проблем не будет — можешь приступать к первой стадии. Главное помни: инвестиции требую адекватной отдачи. Не хотелось бы, чтобы пришлось разочароваться в тебе, как в этом ничтожестве Баркове.

Они пожали друг другу руки и Станиславский направился к выходу. Уже взявшись за ручку, доктор услышал неожиданно спокойный и холодный голос Малова:

— И ещё, Робби, запомни сам и передавай всем своим: грядут перемены, так что пусть держат языки за зубами.

Оставшись один, Малов долго сидел и рассматривал противоположную стену, украшенную абстрактной картиной. Директор ощущал себя настоящим стариком, а предстоящее дело выматывало ещё до его начала. Кое как собравшись, Малов открыл один из ящиков стола и приложил большой палец к впадине в серебристой крышке прямоугольной коробки.

Внутри притаился его главный скелет в шкафу — старинный проводной телефон, защищённый от прослушки, лучше всякой спутниковой связи. Малов не знал, куда уходит толстый экранированный провод — на противоположную сторону земли или в соседний кабинет. Да это и не имело ни малейшего значения.