Я вернулся из Франции, где провел месяц отпуска. Я едва успел приступить к своим обычным делам в Министерстве культуры и искусств, когда директор Марчак, мой непосредственный начальник позвонил мне.

Время моей работы в провинциальных музеях прошло, когда я, только из энтузиазма, занимался решением исторических головоломок и поиском потерянных культурных сокровищ во время войны. Меня также освободили от должности куратора небольшого музея в сельской местности. Я получил квартиру в Варшаве и был занят полный рабочий день в министерстве. Формально я был только скромным клерком в Департаменте музеев и охране памятников, но на самом деле я работал как человек для специальных поручений, что-то вроде детектива. Разумеется, не следует думать, что я занимался охраной витрин или преследованием грабителей в музейных залах (к сожалению, и это бывает). Мне поручали дела, которые иногда совершенно не носили признаков преступления, и, тем не менее, наша страна могла понести серьезные потери в области культуры. Например, я часто посещал магазины по продаже произведений искусств, интересуясь сделками, заключенными там, опасаясь, что какой-то ценный памятник культуры (его огромной стоимости иногда не понимал даже сам продавец) не попал в чужие руки. Я также наблюдал за деятельностью торговцев различного рода антиквариатом и произведениями искусств. Работы впрочем, у меня было много, деятельность по защите памятников старины снова и снова приносила сюрпризы и загадки. Кто следит за прессой, тот, наверное, помнит сенсационные новости, связанные с открытием в маленькой сельской церкви картин, приписываемых художнику Эль Греко, о находке картин Кранаха на чердаке одной из старых церквей, об афере с бесценными витражами. Во всех этих делах я принимал участие в качестве эксперта Департамента музеев и охраны памятников. В круге моих интересов лежали также поиски пропавших во время войны музейных и частных коллекций. Все это ясно показывает, насколько были разнообразны мои занятия, и сколько мне пришлось пережить приключений, о которых, вероятно, стоило бы когда-нибудь написать.

Так же, если я найду немного времени, я опишу время, проведенное во Франции, куда я поехал по приглашению Карен Петерсен, дочери знаменитого искателя сокровищ, капитана Роберта Петерсена[1]. Весь июль я занимался вместе с Карен разгадкой тайн одного из прекрасных старинных замков Луары. Мы пережили много драматических и захватывающих событий, действительно достойных отдельной книги.

Но вот я вернулся в страну. Было первое августа, и первый день моей работы после отпуска.

— Я ждал вас с нетерпением, — сказал мой начальник, директор Марчак. — У меня для вас новое, очень важное задание.

— Я догадываюсь, о чем идет речь, — ответил я. — О загадках Фромборка?…

— А откуда вы о них знаете? Ведь вы только вчера приехали из Франции.

— О них писала французская пресса. Все, что связано с городом, где Коперник сделал свои великие открытия, интересует весь мир. С искренним удовлетворением я возьмусь за загадки Фромборка.

Директор Марчак отрицательно покачал головой.

— К сожалению, я должен вас разочаровать. Загадками Фромборка уже три недели занимается ваш коллега, магистр Пьетрушек. Ему удалось найти один из трех тайников, в которых полковник Кениг спрятал украденные в Польше культурные ценности. Мы отыскали бесценные произведения искусств, пан Томаш, и я не вижу причины, по которой я должен забрать дело загадок Фромборка у коллеги Пьетрушека и передавать его вам.

— Ничего не слышал о находке тайника Кенига…

— Мы не предавали это дело огласке. И так слишком много было шума в связи с обнаружением трупа полковника Кенига и плана его трех тайников. Мы не хотим в Фромборке наплыва любопытных журналистов и искателей сокровищ. Только после обнаружения всех тайников и извлечения из них сокровищ, мы организуем пресс-конференцию. И к вашему сведению: один из тайников уже был обнаружен Пьетрушеком, сокровища находятся в хранилище Национального Музея. Если вы хотите посмотреть их, обратитесь к директору музея, он, вероятно, согласится показать их вам.

— Гм… — я грустно хмыкнул.

— Не „хмыкай“, - сказал директор Марчак. — Мне это очень не нравится. Я знаю, что между вами и магистром Пьетрушеком существует большой антагонизм. Коллега Пьетрушек неоднократно жаловался, что мы даем вам решать самые интересные головоломки, а его оставляют в тени, так что он не имеет возможности продемонстрировать свои таланты детектива.

— Я заявляю вам, пан директор, что меня вообще не интересуют загадки Фромборка. Мой коллега Пьетрушек может спокойно выполнять свою работу, не опасаясь, что я перейду ему дорогу. А теперь я жду своего задания.

— Да. Приступим к работе, — согласился директор Марчак, открывая записную книжку. — Как вы знаете, пан Томаш, — сказал он, — мы внимательно следим за политикой закупок, проводимой отдельными польскими музеями, и мы стараемся иметь полную информацию об этих покупках, особенно если они касаются предметов высокой стоимости. Что ж, на прошлой неделе из трех музеев в разных польских городах я получил следующую информацию: музей К. купил у частного владельца серебряный денарий „“. Музей в Л. купил денарий Мешко I[2]…

— Что? — я чуть не упал со стула.

— Да, пан Томаш. Денарий Мешко I. И садитесь, мистер Томаш, — сказал директор Марчак. — Садитесь и держитесь покрепче за кресло, потому что это еще не конец. Музею в Лодзи, неизвестный нам коллекционер, предложил… знаменитый .

— Что?! — воскликнул я, не веря своим ушам. Однако я не вскочил со стула, лишь потому, что крепко вцепился в подлокотники.