Маменька замерла, но вскоре ускорилась, нагоняя идущих со мной стражников.

— Что с ней?

— Да вот, сама пришла, сдается. Мол, злодейка. Мы проверили — и правда, сходится! Вот, на казнь ведем!

— Правильно, правильно! Святой отец говорил, что доченьку мою уже не спасти… только освободить тело от духа грешнего…

И маменьку мою испортили пришельцы. А ведь была обычная крестьянская женщина, пекла пирожки… Я запомню и твою улыбку, и твой добрый взгляд, когда мы возвращались побитыми Роджи.

В памяти всплыло последнее, что я видела в Темном Дворце. Кучи стоящих истуканов. И среди них — Роджи. Не знаю, ошибка это в памяти или правда, но я запомнила его со слезами, текущими по щекам. И это наш деревенский хулиган. Я запомню твою слабость, и унесу с собой, Роджик!

Наконец, меня вывели к площади. В сверкающем доспехе стоял новый король. Золотая корона венчала его чело. Интересно было бы взглянуть на лица людей, когда он исчезнет, а доспех и корона свалятся на землю с диким грохотом. Рядом с ним был воткнут какой-то красивый, явно эльфийский меч. А в центре площади стоял обычный деревянный пень. Ха, ну мне больше и не надо. Прикрыв один глаз, я проверила всех, кого хочу запомнить перед казнью. Маменька, Игла, Роджи, отец, Анри… Отряд Сестер, Легион Когтя, Пляска Ада. Сколько же мы всего натворили… Но я расплачусь. Кровью.

— Ну привет, Герой.

— И тебе не хворать. Ты — злодей?

— Я.

Герой задумался, и погладил крестовину меча. Я же просто подошла поближе, и взглянула ему прямо в глаза.

— Ну что, долго с казнью медлить будешь? Или наслаждаешься моментом, иномирец?

— Ну… нет. Мне просто неприятно девушек убивать. Оттягиваю эту неприятность…

Какой благородный, ты глянь! А раздевать всех девок в королевстве ему, значит, приятно! Я тяжело вздохнула.

— Так ты только любоваться на женские прелести и умеешь? Тоже мне, герой. Одно твое слово, и вся эта толпа порвет меня. А сам боишься? А ведь они — всего лишь люди. И они готовы убивать за тебя. Оправдай их ожидания.

Он немного отступил. Потом, подумав, с мрачным видом жестом предложил мне «присесть» на пенек. Я же просто положила голову.

Раздалось бренчание лютни. Женский голос запел мой поминальный гимн.