Да и чего мне бояться? Я честно воспитывал Феникса. Не был жесток. Не срывался на нём. Заботился о нём. Учил. Был хорошим и верным хозяином. Или требовалось стать другом?

— А как продвигается твой крестовый поход по поиску Янтарной комнаты? — вновь попытался завести разговор.

Честно говоря, чем дольше мы находились в зазеркалье, тем меньше мне нравилось это место. Теперь я мог видеть не только стены, но и то, что находилось за ними. Из зеркальных витрин виднелись горожане, гуляющие по улицам. Из окон видел спящих в разорённых домах бомжей. Я видел плескающихся в озерах и в ваннах людей. Видел бреющихся поутру. И видел из луж днища машин. Видел многое из того, что видеть бы не хотел.

А ещё появился звук. И я не мог понять, что он из себя представлял. Нечто среднее между гулом водопада и звоном зеркала на грани того, чтобы разбиться. Как бы то ни было, он обволакивал и, казалось, заставлял кости становиться мягкими, словно разогретое стекло.

— Я, между прочим, навёл кое-какие справки… Ну как я? Начальник лаборатории, куда меня сослали, — продолжил болтать, чтобы отвлечься хотя бы звуком собственного голоса. — Мы узнали, что ты увёл из того дома, где меня спас. Письмо одного из немецких офицеров, который отвечал за перевозку Янтарной комнаты. Вот только я не пойму, на кой оно тебе сдалось? Там же никаких наводок нет! Нам хозяин письма предоставил одну из копий. Личная переписка. Или ты надеялся, что в структуре бумаги что-то спрятано? Так это письмо уже с десяток раз перепроверяли, так что нет.

И вновь на лице Глагола полное безразличие. Не хотел бы я против него садиться за карточный стол. А вот меня уже понесло:

— Кроме того, насколько мне известно, от города, выдавшего заказ, тебе достался небольшой фрагмент оригинальной Янтарной комнаты. Это я ещё могу понять… Хотя тоже бесполезно — поисковые способности и на большие фрагменты не реагировали. Слишком старая Вера, её перекрывает множество свежих действий. Но ведь есть ещё один элемент, тот, что ты украл у Жнецов Веры, когда Критики на них устроили облаву… — вот тут бровь у собеседника дрогнула. Едва уловимо. На грани бреда, но решил ухватиться за это. — Да, я видел это. Почти из первых рядов. Красиво сработано. Попасть в плен Жнецов, чтобы после выкрасть артефакт, а Критиков использовать как прикрытие и отвлечение. А изящный дебют твоей змейки…

— Брауни, — раскололо поток моей речи короткое замечание Глагола.

— Прости, что? — растерялся я, чуть не поскользнувшись на гладкой поверхности.

— Мою питомицу зовут Брауни. Относись к ней уважительно. Иначе убью, обещаю, — спич был настолько же лаконичен, насколько и безэмоционален. И я не мог понять, была ли эта шутка? Хотя, разбирая стиль общения Глагола, думаю, что нет. Тем более и Система вывела сообщение об этом.

Сама же змейка отреагировала на это лишь лёгким поворотом головы и взмахом хвоста, словно призывая не отвлекаться на всякие глупости.

— Безусловно, — я улыбнулся, хотя получилось фальшиво. — Брауни была великолепна. Хотя вот тут мне уже не удалось узнать, что же так нужно было всем? Не расскажешь? Наверняка же это часть очень интересной головоломки! Возможно, я даже смогу помочь? Думаю, некоторые части пазла находятся у Критиков, и если мы договоримся о цене…

Я болтал, но это уже мало помогало — дошёл до того, что начал видеть тени. Эти тени были словно спрятаны в глубинах зеркал между двумя реальностями. Откуда-то я знал, что именно эти тени — те, кто не дают нам пройти в зеркальный мир. И их это гнетёт. Они не хотят быть марионетками. Они не хотят находиться в плену. И если в реальность им не пробиться, то один мой взгляд — это уже возможность. Вот только для чего, я пока боялся даже предположить.

— Ты изрядно выбесил как Критиков, так и Жнецов Веры. У последних на тебя явно большой зуб. Сначала они лезут к тебе. Потом ты к ним. У меня возникло чувство, что это уже почти личная война.

— Приготовься, сейчас мы войдём в треснувшую часть. Через две минуты выход в Аномальных пустошах.

Шикарно. Просто фантастически. Локация для спасения чуть ли не хуже, чем потенциальная ловушка. Лезть в заражённые Верой места, которые остались с Чёрного месяца… я даже почти не удивлён. Готов поклясться, следующей нашей целью станет какой-нибудь культовый центр — нужно ведь повышать уровень самоубийственности.

Но то, что смертельных опасностей мне хватит и тут, стало ясно уже спустя полминуты, когда по округе разнёсся мелодичный звон стекла, которое давно разбилось, и теперь осколки хрустят под давлением чьих-то незримых шагов.

— Так и должно быть? Ты вроде бы говорил, что местные поприветствуют нас только через час. Я ещё не готов к встрече, приветственную речь не отработал, марафет не навёл, — не выдержав, зашептал я, невольно пытаясь не выделяться, а также стараясь определить, откуда исходит звук хруста, чтобы оказаться от него как можно дальше.

— Это гости из пустошей: стая осколков вышла на след. И хорошо, если просто стая, которой не руководят искажения, — это были не столько пояснения, сколько мысли вслух, результатом которых стало решение: — Выходим сейчас, я вижу подходящее место.

Ну хоть раз мы не прём навстречу опасности, а благоразумно от неё убегаем — у меня нет ни малейшего желания узнавать, что это за «стая осколков» и тем более «искажения», управляющие ими. Хотя и вылезать в Пустоши тоже не хотелось. Очень.