– О’кей, – кивнул он. – Хотите войти?
– Нет, спасибо. Я лишь хотела спросить, умеете ли вы обращаться с пауками.
– С пауками? – пожал плечами Руш. – Да, конечно.
– Только не надо всей этой ерунды, знаете когда их подцепляют листком бумаги и выбрасывают за дверь. Так эта тварь все равно заберется обратно, – велела Кертис. – Мне нужно, чтобы он подох… чтобы я его больше не видела.
– Понятно, – ответил Руш, хватая ботинок и ключи от своего номера.
– Эта гнида такая большая, что тут не до шуток, – заметила Кертис, по достоинству оценив его согласие.
– Насколько большая? – спросил Руш, несколько озадаченный ее словами.
Вечером Бакстер умудрилась надеть наизнанку свою клетчатую пижамную рубашку; со штанами эта ошибка не повторилась, потому что она попросту напялила их задом наперед.
Она выпила еще один стакан горьковатой воды из-под крана. Дальше по коридору какие-то шумные постояльцы стучали и хлопали дверями. Эмили улеглась в постель. Потолок над головой закружился, вызвав приступ тошноты. Через окно пробивались звуки города. Бакстер нащупала телефон, нашла в списке контактов Эдмундса и нажала кнопку вызова.
– Что? – заорал Эдмундс и сел на кровати.
В кроватке в углу снова заплакала Лейла.
– Который час? – проворчала Тиа, которой как раз только что удалось ее уложить.
Когда Эдмундс проснулся окончательно, до него дошло, что на первом этаже разрывается его телефон. Он кое-как скатился по лестнице, увидел на дисплее знакомое имя и ответил:
– Бакстер? Ты в порядке?
– Да, все хорошо… Правда, хорошо, – невнятно пробормотала она.
– Это Эмили? – спросила со второго этажа Тиа, перекрывая плач Лейлы.
– Ага, – Эдмундс старался говорить шепотом, чтобы не досаждать несчастному соседу.
– По-моему, у вас плачет ребенок, – любезно проинформировала Бакстер.
– Да, мы знаем, спасибо. Ее разбудил телефонный звонок, – ответил он. – И нас тоже.
– В двадцать минут седьмого? – спросила она и вдруг умолкла. –