Гевин говорит:

— Можешь убить меня, но я не сделаю это. Никогда.

Мучитель снова кричит на него, выбрасывает изо рта поток слов, как из пулемета. Он тычет стволом так, что голова Гевина мотается из стороны в сторону. Я вижу, как страх заволакивает глаза Гевина, мне хочется плакать.

Он шепчет:

— Можешь убить меня.

В его глазах предчувствие неминуемой смерти. Оно обволакивает его гнев, делает страх клейким и осязаемым, замыкает гортань и парализует движения.

Человек с ружьем сильно бьет его стволом по затылку, и он падает на пол.

В следующем кадре Гевин снова на ногах, теперь он держит в руках нож. Другие мужчины выстроились в ряд в задней части комнаты. Гевин движется к лежащему на полу человеку в оранжевом комбинезоне, который все это время хранит молчание. Голова Гевина отвернулась от камеры.

Один из людей произносит еще несколько грубых слов, затем Гевин вдруг хватает человека в оранжевом и начинает перерезать ему горло. Несчастный отклоняется в стороны и сопротивляется. Нож впивается в тело. Несмотря на кляп, человек в оранжевом отчаянно кричит. Течет кровь. Люди позади молча наблюдают. Когда нож проникает глубже в шею, крики превращаются в хрюкающие звуки, как у свиньи. Это продолжается, пока голова почти не отваливается. Другой звук напоминает звук работающей пилы — взад и вперед. Он очень быстро пропадает — нож, должно быть, очень острый, — но, кажется, этот звук никогда не прекратится. Когда нож заканчивает работу, Гевин берет голову и кладет ее на спину жертвы. Из шеи по полу растекается кровь, сама же голова кажется чистой, живой. Повязка сползла с глаз, и они смотрят в камеру. Мужчины в комнате снова разговаривают, экран становится неподвижным, потом чернеет.

Я продолжаю сидеть и смотреть в экран. Смутно сознаю, что Эгги тошнит, а Шейла плачет. Но я не могу на них смотреть, не поворачиваю головы.

Слышу, как Шейла произносит мое имя:

— Кэт, Кэт.

Но она по другую сторону стеклянной оболочки шара.

Я поднялась и вышла из комнаты. Спустилась по лестнице на улицу. Не помню, как брела по Лондону, как села в автобус и купила билет на поезд. Но каким-то образом я взяла билет на поезд, следовавший из Паддингтона в Уэстбери. И где-то в пути, должно быть, позвонила матери, потому что, когда сошла с поезда, она уже ожидала меня на платформе. Я бросилась в ее объятия и заплакала, как ребенок.