- И то слава богу, - заметное напряжение отпустило его.

- Я тебе апельсинов принёс, - попытался я сменить тему.

- Спасибо, брось на тумбочку. Он вздохнул, - корейцы или немцы?

- Корейцы. У них процент выживаемости выше.

- Ну и как я с ними говорить буду?

- Бать, тебе говорить ничего не надо будет, пальцем ткнёшь в живот, закрыл глаза, открыл глаза, проснулся здоровым человеком.

- А как я медсестёр кадрить буду, если я не говорю по-ихнему, - отец храбрился.

- По их.

- Я в тебя щас апельсином кину, балбес.

- Жестами. Будешь им подмигивать и приглашающе руками делать, поправьте мне, мол, подушку, очень неудобно.

Отец засмеялся. Его задорный смех вызывал одновременно и радость, и тоску. Кажется, последний раз он так смеялся до диагноза.

- Смотри, найду себе там невесту, будет у тебя брат раскосый, жалеть будешь, что к немцам не отправил.

- Ничего, переживу.

- Иди давай, скоро местная домомучительница фрекен Бок придёт, на процедуры меня везти. А она, скажу тебе, дружище, как три корейские медсестры в обхвате. Не забалуешь.

Из палаты я вышел полный решимости. Нужно будет, просижу в капсуле и два года, но отец у меня снова на ноги встанет.

Мой начальник в Райно-Тэке подписал заявление на неоплачиваемый отпуск, не глядя. Долго мялся, пытаясь подобрать слова, наконец, выпалил.

- Олег, очень надеюсь, что ты вернёшься к нам в отдел. Знаю, что ситуация у тебя сложная, я к боссам за тебя ходил, просил, эта скотина, - он огляделся и тише добавил, - Макбрайд зарубил, сказал, грейд[6] не позволяет, и всё. Мудак. Поэтому я рад, что ты нашёл деньги. Лечи отца и возвращайся к нам. Твоё место тебя дождётся, обещаю.

Хороший все же, Прокофьев, мужик. Нужно будет ему вискарь презентовать потом.

- Спасибо, Тимофей. Если что, ты же играешь, да?

- А то, 115й уровень, - подбоченился руководитель. - Друид, Косолапым зовут.