– Фу, гадость какая! – передернулась всем телом Оля. – Я-то думала, со сменой личины изменяется только внешность! А тут вон какое дело! Оказывается, все так запущено!
– Отчасти, Ольга, отчасти, – оторвался от приготовления зайца эльф. – Пойми, меняя человеческий облик на звериный, оборотень впускает в себя душу животного, со всеми его инстинктами и привычками. Большинство из них можно держать под контролем, но не все и не всегда. Вот почему Дерри так резко высказывался насчет твоей ситуации – не потому, что он злой и черствый, просто он на себе испытал, как сложно оставаться человеком в шкуре животного. Хотя ему было несколько легче, чем тебе: в его душе с рождения жил зверь. Только на протяжении тысячелетий ксари отрекались от своей животной ипостаси, поэтому Дерри и не мог сразу справиться со своим вторым «я». Обычным оборотням в этой ситуации проще всего. Они с рождения одинаково хорошо чувствуют себя и зверем и человеком. Сложнее всего тем, в кого душа зверя вошла насильно. Тебе будет нелегко справиться со своими инстинктами, но я думаю, у тебя все получится.
– Все равно, жрать мышей – это гадость, – решила не менять изначальную тему Оля. Однако, договорив, девушка поняла, что негативная реакция, скорее, дань привычке и устоявшимся представлениям, нежели реальным ощущениям. При мысли об охоте на зайца или что-нибудь такое же бегающее душа ее встрепенулась и запела. Оле тоже захотелось бежать и хватать зубами теплое живое мясо с пульсирующей в венах кровью. Это желание девушке абсолютно не понравилось, более того напугало ее. И она резко захотела сменить тему. К счастью, за нее это сделала Анет, правда, как всегда ляпнула такое, от чего Ольге стало еще поганее, чем было за секунду до этого.
– Да ладно тебе, – улыбнулась Анет, плюхаясь на лавку у стены. – Нечего обсуждать чужие гастрономические предпочтения. Ты у нас, между прочим, с легкой примесью рептилии. Вдруг тебя к лету потянет на жирных зеленых кузнечиков?
Оля судорожно сглотнула, потому что рот наполнился слюной, и с наслаждением представила, как ловит зубами маленькое, зеленое, хрустящее насекомое, с трепыхающимися полупрозрачными крылышками (если они у этой маленькой твари, конечно, есть). До этого дня Оля как-то мало интересовалась тем, что ползает или прыгает в траве.
– Тьфу на тебя три раза, – выругалась Ольга. – Ты не понимаешь, что говоришь!
– Ой-ой, какие мы впечатлительные, – съязвила Анет. – Никогда за тобой раньше этого не замечала.
– Мы не впечатлительные, мы голодные, – парировала Ольга. – Мне уже, не дожидаясь лета, захотелось сожрать эту мелкую зеленую пакость, причем очень сильно!
– Ты это серьезно или таким изощренным образом надо мной прикалываешься?
– Да, серьезно я, серьезно! Больно мне надо над тобой прикалываться, – Ольга резко погрустнела и несчастным голосом произнесла: – Ну, если не кузнечика, то хотя бы муху! Как ты думаешь, муху сейчас реально найти?
– Ну, не знаю, разве что дохлую. Вон посмотри на окне под ставнями, – сказав это почти в шутку, Анет и представить себе не могла, что Оля сломя голову кинется в указанном направлении.
Дерри выскочил из хижины, на ходу скидывая с себя штаны и тонкую домашнюю рубашку, ту, которую не успел переодеть еще в трактире. Морозный воздух тысячами крохотных иголочек пробежался по обнаженной коже, но уже спустя долю секунды запутался в густой серебристой шкуре Мерцающего. Рядом довольно запрыгал гхырх. Зюзюка уже устал ждать, когда же второй хозяин позовет его побегать в белых пушистых сугробах, как раньше, а сам Дерри боялся, что после того как в их компании снова объявилась Анет, зверю уже не понадобятся забавы с Мерцающим. Впрочем, взаимные опасения оказались совершенно напрасными. Огромный серебристый барс и ярко-розовый гхырх, весело прыгая по сугробам и издавая нечленораздельные, но явно выражающие восторг звуки, умчались в лес.
Сегодня они решили не утруждать себя охотой на какого-либо серьезного зверя, а развлечься, соревнуясь, кто больше поймает и сожрет серых мышей-полевок, найти нору которых под снегом – великое искусство. Зюзюка, вильнув толстым задом, с визгом кинулся разрывать сугробы, а Мерцающий, сдерживаемый волей Дерри, наоборот, встал и принюхался, стараясь по запаху определить укрытие вкуснятины. В это время гхырх подпрыгнул, с радостным воплем демонстрируя первую на сегодня добычу. Серебристый барс зашипел от обиды не столько на гхырха, сколько на Дерри, пытающегося контролировать звериные инстинкты и мешающего соревнованию. Лайтнинг все понял – сегодня счет открыл не он, а значит, стоило положиться на инстинкты своего второго «я» и выпустить его на свободу. Почувствовав, что его больше не сковывает человеческая воля, Мерцающий кинулся, подобно Зюзюке, бороздить носом небольшие сугробы, и в награду за усердие уже очень скоро поймал зубами за хвост убегающую жирную мышь. По мнению кота, за этот отъевшийся экземпляр вполне можно было засчитать три очка, но вредный гхырх не согласился.
С некоторых пор, находясь в зверином обличии, Дерри заметил, что может без труда улавливать мысли Зюзюки и передавать гхырху свои просьбы и команды, тогда как в человеческом облике общаться с розовым зверем приходилось исключительно жестами, знаками и мимикой, что не всегда удобно. Хотя после полугода тренировок Дерри и гхырх даже так понимали друг друга великолепно.
Охоту закончили со счетом пятнадцать-семнадцать в пользу Зюзюки. Снежный барс хотел было отыграться, но понял, что больше не может сожрать ни одной, даже самой маленькой мыши. Поэтому пришлось выйти из соревнования позорно проигравшим, зато гхырху было приятно. Зюзюка, весело подпрыгивая, бороздил носом сугробы и в азарте даже съел еще двух полевок, окончательно закрепив за собой победу.
Пора было возвращаться в хижину к теплу и человеческому обличию. Дерри вынырнул из сознания животного, встал на ноги, собрал со снега свою немного промокшую одежду и, поежившись от холода, шагнул в протопленное и пропахшее едой помещение.
Анет не надеялась избежать разговора со Стикуром и готова была полностью признать свою вину, но предпочла бы сделать это не сейчас, а чуть позже. Завтра, например. Поэтому и села в стороне, подальше от недовольного герцога. Ольга лопала мух у окна, а Дерри еще не явился с улицы, так что помощи ждать было совершено не откуда. Рядом с лавочкой тут же появился едва заметный силуэт Лараны. Видимая только Анет призрачная принцесса начала протяжно ныть, требуя свои штучки. Она просила, пугала и угрожала. В конце концов, девушка не выдержала и завопила, требуя избавить ее от докучливого призрака. Удивленно подскочил погруженный в чтение маг, нервно дернулся едва закрывший уличную дверь Дерри.
– Я больше не могу, – всхлипнула Анет. – Она меня просто достала. Даже сейчас, когда я здесь, Ларана следует за мной повсюду, врывается в сны и требует свои украшения. Дерри, я понимаю, что это небыстро, но давай все же постараемся решить вопрос в кратчайшие сроки.
Лайтнинг согласился отправиться во Влекриант за сбором сведений уже утром, но тут возникла проблема у магов. Калларион заявил, что физически очень непросто создать портал такого уровня сложности в маленьком помещении, а на улице он может привлечь лишнее внимание. Да и вообще, хижина охотничья и неожиданные гости могут появиться в самый неожиданный момент.
– Да, здесь вообще не очень комфортно, – огляделся по сторонам Стикур. – Честно сказать, торчать в этой дыре больше дня, ну, двух не хочется. Анет, я когда-нибудь тебя пришибу…