Вернулся Зотов раньше, чем полагал лекарь. Уже в начале шестого за мной пришёл Филипп и проводил к князю в кабинет.

Фёдор Сергеевич находился в приподнятом настроении, тепло меня поприветствовал, спросил, не хочу ли я чаю или кофе, и предложил присесть на одно из двух кресел, стоявших возле небольшого чайного столика. Я отказался от напитков и занял одно кресло. Князь почти сразу же сел во второе.

— Рад видеть тебя в хорошем здравии, Роман, — сказал хозяин кабинета.

— За это я в первую очередь должен поблагодарить вас, — ответил я.

— В первую очередь Елизара Тимофеевича и своего друга, который не дал твоей искре погаснуть, — поправил меня Фёдор Сергеевич. — А потом уже можно и меня.

— Благодарю Вас! Я очень ценю всё, что Вы для меня делали и делаете.

— Да мы с тобой уже практически свои люди, так что не стоит благодарности.

— Приятно слышать эти слова.

— А раз уж мы свои люди, — Зотов резко стал очень серьёзным, — то я хотел бы задать тебе один важный вопрос.

— Задавайте, — ответил я. — Надеюсь, что смогу на него ответить.

— А как я на это надеюсь, — сказал князь, выдержал паузу и добавил: — Этот вопрос нарушает все правила приличия, то ситуация сейчас такова, что я не могу его тебе не задать. Скажи мне, Роман, из какого ты рода?

Что-то подобное я и ожидал услышать, поэтому морально к такому вопросу был готов и не задумываясь сказал:

— Прошу прощения, но именно на этот вопрос я ответить не могу. Мне очень жаль. Я не хочу вас огорчить, но не могу. Прошу меня понять и не держать зла.

— Я тебя понимаю, — нисколько не расстроившись, сказал Зотов, видимо, ожидал такого ответа. — Но и ты меня пойми. Возможно, в ближайшее время из-за тебя начнётся война. Конечно же, ты будешь не причиной этой войны, а всего лишь поводом, но тем не менее можешь оказаться чуть ли не в её эпицентре. Я думал, мы с Левашовыми хоть и в плохом, но всё же в мире, но судя по последним событиям, это не так. Они тебя не простили и хотят наказать, а я тебя в обиду не дам.

Князь сделал небольшую паузу, чтобы я осознал смысл сказанных им слов, и продолжил:

— Но мне надо знать, кто ты и из какой семьи. Если окажется, что ты из рода наших врагов, я попаду в затруднительную ситуацию.

— И не будете больше мне помогать?

— Буду. Это дело чести и если уж на то пошло — принципа. Но я не могу просить об этом других людей. А возможно, просить придётся. После событий на турнире я затрудняюсь даже предположить, что ещё могут устроить Левашовы. Я, конечно, приму превентивные меры, возможно, даже очень скоро, но один я не справлюсь. Мне нужно будет обращаться за помощью к уважаемым людям, а они спросят про тебя.

— Мне очень жаль, но я не могу ответить на Ваш вопрос, — стоял я на своём.

Не знаю почему, но я был уверен: раскрывать тайну своего происхождения не стоит ни при каких обстоятельствах. Опасности от Зотова я не ощущал, и не было чувства, что он лжёт. Действительно ли это было так или князь поставил защиту, я не знал. Да и это не имело никакого значения — тайну своего происхождения я не собирался раскрывать в любом случае.