Следующая ночь с Лаурой получилась самой сладкой. Великая герцогиня прощалась надолго, требовала нежности, ласки и проявления чувств. Впрочем, от подаренного золотого браслетика с яркими камешками не отказалась. Ее очень обижало, что не может отдариться, но распоряжаться землями герцогства, доходами и даже приданым она теперь может только уведомив мужа.
На другой день чета со свитой отправилась в земли Эдмунда. Деньги на коронацию дал ее отец. Правда, в долг под доходы Зеленоземья.
Еженедельный большой прием для меня ознаменовался расширением баронства чуть не на четверть, а если смотреть по пахотным землям, то и больше. Тут нюанс – земли за рекой мое баронство, но они не входят в Зеленоземское герцогство. Еще один шаг к вольному баронству.
Многие это заметили, но обдумывание отложили, более важная новость затмила все.
Чрезвычайная комиссия при Тайном трибунале закончила работу, ибо судьи вынесли приговор всем участникам двух несостоявшихся мятежей. Государь произнес речь, что он, дескать, только взял в собственные руки бразды правления и никак не может оспорить мудрость решения соратников своего отца, прежнего государя, а потому утверждает вердикт без прочтения.
Этим он сделал сильный ход. Оказалось, за все непопулярные решения, конфискации и казни нынешний государь не несет ответственности – все присудил трибунал, а король не слишком-то и в курсе. Так, слышал… Правда-правда! И вины в тридцати семи отсеченных головах на нем нет.
Наоборот, случилось бы больше казней, если бы его величество не утвердил список с просьбой о помиловании или смягчении наказания виновным, представленный первосвященником церкви, причем тоже без прочтения. Можете представить, как поднялась ее значимость в глазах присутствующих на приеме?
Сразу после церемонии государь призвал меня к себе.
– Что, доволен новыми землями? По глазам вижу – доволен! Теперь тебе хватит на содержание баронской дружины, да и на прожитье довольно останется.
– Премного благодарен, ваша милость! Отслужу такую щедрую награду!
– Отслужишь, конечно. Дела сейчас более-менее мы привели в порядок, со всем срочным закончили, пора уже и отложенным заняться. Лича помнишь? Ничего с ним пока не ясно. Как пришел во дворец, как ушел… Ведь никто разобраться не смог. Видать, придется тебе этим делом заняться. Готов?
– Так точно, ваша милость!
– Другого ответа не ждал. Первое, что приказываю – никому ничего не говори. Ни брату, ни церковникам. Если что-то для поисков потребуется, спросишь у меня. Второе дело о защите. Вдруг нежить опять к нам наведается? Надо заранее от нее защититься.
– Так точно, ваша милость! Надо!
– Вот ты глаза отвести можешь. От твоего отвода защита есть?
– Есть, ваша милость. Свет. Извольте видеть, я только в затененных комнатах или ночью, когда темновато, могу быть невидим. При ярком, а тем более солнечном свете скрываться не получится, сразу проявляюсь.
Говорю правду, но умалчиваю, что у меня не отвод глаз, а невидимость. Что искусственный свет я и притушить до приемлемого могу. Его величество, конечно, не враг, однако мало ли кому про мои слабости расскажет. И вообще, что-то меня такой оборот напрягает.
– Так что, если коридор ярко освещен, ты его пройти не сможешь?
– Виноват, ваша милость. Не смогу.