Мальчик замер, словно услышал мысли Джо.

И обернулся.

На вид Джо дал бы ему лет двенадцать. Кожа мальчишки была фарфорово-белой, тело дергалось тысячью микродвижений, как кукла в руках неумелого кукловода. Левый глаз смотрел на них – чего нельзя было сказать о правом, поскольку из него росла коричневая лоза, тянущаяся из глазницы и обвивающая макушку. Руки мальчика были колонизированы тем же образом; казалось, будто он уснул, а потом оказался в сказке братьев Гримм.

«А вот это страшновато», – подумал Джо.

Ребенок открыл рот, и Джо увидел в его глотке пучок таких же коричневых плетей. Мальчик попытался заговорить; с синих губ рвались и замирали хриплые гласные.

Джо ощутил, как Дейзи-Мэй схватила его за руку.

– Бедняга заражен.

– Чем?

– Я же говорила, призраков на Почве хватает ненадолго. После определенного момента воздух сгнаивает их прямо на месте. Не знаю, что убило этого мальчишку, но он не смог перейти на ту сторону. Он здесь слишком долго.

– Откуда ты знаешь, что он мертв? – прошептал Джо.

– У него из глаза растет эта гребаная коричневая херня.

Мальчик протянул к ним руки, и Джо показалось, что коричневые плети напряглись.

– Не могу, – прохрипел мальчишка, моля единственным здоровым глазом.

– Чего не можешь, приятель? – спросила Дейзи-Мэй, шагнув к нему навстречу.

Мальчик накрыл правую руку левой, сцепил их; на лице вырезано отчаяние, вены на шее вздулись.

– Не могу… убрать… это.

Дейзи-Мэй сочувственно улыбнулась.

– Бесит эта штука, да? Погоди немного. У меня с собой кое-что есть.

– Что мы будем делать? – прошептал Джо, когда она обернулась к нему.

– Когда они становятся такими, уже ничего не поделаешь, – прошептала в ответ Дейзи-Мэй. – Ничего не осталось, только боль и растерянность. Тут, на Почве, есть кое-кто поблизости; он может помочь.