– А хруст – был?

– Неа. Шорох был. Длинный такой.

– На что похоже? – девушка тяжело вздохнула, предвидя очередной сеанс звуковой телепатии.

– Мы на днях на шашлыки с пацанами катались с ночевкой… ну и телки, конечно, тоже были. Так вот звук был такой, как у мешка с палаткой, когда ему горловину затягиваешь, – уверенно ответил байкер.

– Так? – изобразила Сирена.

– Вроде похоже… Слушай, подруга, может уже завязывать будем, а? Сцать просто охота. Да и я мамка уже, наверное, всю валерьянку в доме выжрала – я ж со вчерашнего дня не появлялся, а мобила разрядилась. Кстати, можно с твоей звякнуть, мать успокоить?

Сирена дала ему свой телефон. Мы выслушали трехминутное «Да мам» и «Ну-у-у, ма-а-ам!» и отпустили нашего свидетеля.

– И каков вердикт нашего прекрасного во всех смыслах звукоимитатора?

– Звук веревки. Щелчок хлыста. Ржание лошади. Труп.

– И звук лопающегося человека, ага.

– А вот на этот счет я совсем не уверена.

– В смысле?

– Держи. Глянь фотографии. Ах да, и там еще книжка – это тебе Шиза просила передать.

Я взял бумажный сверток размером с книгу, и протянутую девушкой папку, внутри которой оказались какие-то документы и цветные фотографии.

– Отчеты о вскрытии первого убитого?

– Они самые. Твое мнение?

Хм. Нет, никто там не лопался. Да и вообще, выглядел покойник относительно пристойно. Я бы даже сказал «собранным». Передо мной лежал аккуратно сшитый из кусков голый бледный паренек лет 20–25. Довольно атлетично сложенный, с парой плохо читаемых на фото татуировок.

– Его что… на куски разорвало? Реально какой-то Человек-Паззл получается!

– Именно. Точнее, оторваны только руки, ноги и голова.

– Веревка. Лошадь. Хлыст. И у человека отрываются конечности. Ты уверена насчет хлыста?