– Да кто его там разберет-то? Может и подавился, а может, и отравили его. Там народ сразу ржать начал, Лома стебать и пальцами тыкать. А потом та мелкая рыжая подскочила…

– Темно-русая, – поправил товарища второй свидетель, – Милка с третьего курса. Нормальная деваха…

– Потом ка-а-ак захрустит! Ка-а-ак заржет! А потом щелкнуло – и Лом во все стороны разлетелся мясным салютом.

– Салатом? – неуверенно переспросил второй.

– Не, салютом. Мясо, кровь, кишки – распидорасило, короче, нашего чемпиона. Чего там потом началось! Крики, одни бегут туда, другие сюда, повсюду куски Лома валяются, мне в торец тоже чем-то прилетело, так я аж чуть не сблеванул!

– Вообще-то ты и проблевался… – напомнил «верный друг».

– Но до сортира же дотерпел?

На этом месте вмешалась Сирена:

– Ну-ка, отмотай назад, – попросила она, – Про ржание и щелчки хочу еще раз послушать.

Химик послушно вернул запись на указанное место:

– Потом ка-а-ак захрустит! Ка-а-ак заржет! А потом щелкнуло – и наш Лом во все стороны разлетелся мясным салютом.

– Хруст. Смех. Щелчок. Странный набор звуков – никому так не кажется?

– По звукам ты у нас спец, – развел руками Физик, – Ребра захрустели, когда его стиснули, потом кто-то заржал над подавившимся чемпионом…

– А щелкнуло что?

– Да откуда я знаю, с каким звуком люди лопаются? Может, как раз и щелкают – это нужно следственный эксперимент проводить.

– И как ты себе это представляешь, – фыркнула Мистик.

– Можно подумать, ты никогда в детстве лягушек не надувала…

– Нет конечно! Как такое вообще в голову прийти? Это каким нужно быть отмороженным дебилом…

– Ребенком.

– …Это каким нужно быть отмороженным ребенком, чтобы такое придумать?!