Доступна для врага.
Короткий, незаметный постороннему глазу озноб, пробежал по телу и затаился где-то в кончиках пальцев.
Ты сошла с ума, пилот истребителя Сатра Илек и помощник главного Навигатора она же. Какой враг?! Враг уничтожен!!
И тут же перед глазами встала намертво запечатленная в памяти картина: косо пересекающий обзорный экран горизонт и бурые бутоны атомных ударов. По городам. По коммуникациям. По морям и океанам. По горам и равнинам. По всему живому и неживому внизу. Основной флот противника был уничтожен еще раньше (они потеряли тогда три корабля из семи), и теперь пришел черед самому логову.
Если ввязался в драку, то бить нужно так, чтобы противник не встал.
Желательно никогда.
Древняя бойцовская заповедь, помноженная на ненависть, долг солдата и силу оружия, сделала свое дело: в том аду, что они устроили на материнской планете врага, выжить смогли бы разве что местные аналоги крыс и тараканов.
Да и то лишь в самом исключительном случае.
В исключительном случае…. А то, что произошло с ними, разве не исключительный случай?
Пятнадцать тысяч лет прошло, а они выжили.
Пятнадцать тысяч лет!
Да вся земная цивилизация насчитывает немногим больше! Она честно попыталась хоть как-то представить себе этот бесконечный временной отрезок и не смогла.
Ладно, пятянадцать тысяч лет, конечно, много. И даже очень много. Но почему тебя это так взволновало? А потому, сказала она сама себе, что мы не учли психологического парадокса. Нам кажется, что победа над врагом была одержана буквально вчера. А
А теперь представим, что кто-то выжил.
Выжил и сохранил память.
Выжил, сохранил память и дал потомство.
И передал этому потомству память и знания.
И ненависть передал тоже.
А пятнадцать тысяч лет — вполне достаточный срок для восстановления биоресурсов и атмосферы.
И цивилизации.