Как я здесь оказалась… Погоди, ты уснула там, на траве. Был этот запах от красивых лиловых цветов, а потом — провал и сон. Сон с этим жутким бестелесным шепотом… Эй, а как же мальчики?! Они же все там, на траве, в этом чертовом саду!

Аня вскочила на ноги.

Чарли! Это он, умная собака, вытащил ее из сонного царства. То-то ей чудилось, что кто-то волочет ее за воротник… Значит, ему не страшен запах…

— Чарли, миленький, — Анна обхватила собаку за голову и заглянула ей прямо в умные желтоватые глаза. — Остальные! Надо обязательно вытащить остальных! Постарайся, милый, я не могу — меня опять сморит. Давай, Чарли, давай, хороший мой, надо сделать, обязательно надо, иначе они умрут, понимаешь?

По всему было видно, что Чарли понимал, что хочет Анна, но поставленная задача не вызывала у него особого восторга. Уж больно тяжелы были люди, даже не смотря на всю его силу. Но надо, так надо. Раз хозяйка просит….

Собака совсем по-человечески вздохнула и, развернувшись, побежала обратно в сад.

Первым, как самого легкого, она вытащила Валерку Стихаря.

А потом и всех остальных.

Последним оказался Михаил Малышев и на него, как самого большого и тяжелого ушло больше всего времени и сил.

Одуряющий запах странным образом не выходил за границы сада-парка, обозначенных деревьями по краю, и люди, спасенные Чарли, на чистом воздухе постепенно начали просыпаться. Их пробуждение совпало с некоторыми изменениями, происшедшими в местном небе и вокруг.

Та самая спиралевидная темно-зеленая небесная струя, обозначающая начало возникновения «Воронки», еще больше потемнела, приобретя практически черный цвет, сквозь который теперь отчетливо просматривались россыпи звезд и туманностей.

И эта самая спираль теперь двигалась.

Она как бы начала течь вместе со звездами туда, по направлению к аспидно-черному жерлу воронки.

А вокруг них неожиданно поднялся ветер. Это был не тот легкий ветерок, который они время от времени ощущали на протяжении всего путешествия к Замку. Нет. Этот ветер был резким, ледяным. И дул он не порывами, а с устойчивой, безжалостно нарастающей силой.

Некоторое время, еще не пришедший в себя после насильственного сна отряд, молча созерцал изменившееся небо.

— Надо торопиться, — наконец изрек Велга. — Во-первых, мне это не нравится, а во-вторых, что-то становится холодновато. В Замке ветра нет.

— Там, зато, такое может быть, что этот ветерок покажется нам поцелуем невесты, — пробормотал Майер.

— О! — сказал Дитц, игнорируя слова Руди и глядя на часы. — Опять идут!

Велга тут же посмотрел на свои и убедился, что Хельмут прав. Часы снова шли, и секундная стрелка весело отсчитывала короткие порции времени их жизни.

— Так, — сказал он. — Время пошло, и это символично. Ну что, начинаем с центральной башни?