– Сейчас? – Да.

Я взглянул на часы. Полдвенадцатого ночи.

– Могу, – еле слышно выдохнул я.

– Приезжай обязательно. Только не говори никому, куда ты едешь. Не скажешь?

– Не скажу, – в этот момент я мог пообещать все, что угодно.

– Я живу недалеко, – она подробно объяснила, как ее найти. – Ты еще успеешь на автобус.

Мне не нужен был транспорт. Я не мог стоять неподвижно и ждать. Вахтер, наверное, успел заметить только подошвы моих кроссовок в дверном проеме. Я бежал вприпрыжку по ночным улицам.

– Женя. Ев-ге-ни-я. Же-неч-ка, – я как леденец пробовал на вкус ее имя и смаковал его.

Солидный кирпичный дом, нужный подъезд, четвертый этаж. Около ее двери я задержался. Странно, я впервые иду в двенадцать часов ночи на свидание к девушке. Ведь это свидание? Я даже не спросил, зачем она позвала. Я не спросил, одна она или нет. А что, если она с родителями, а я припрусь среди ночи? Как себя вести?

И тут в глазах помутнело. Как же я забыл! Она любовница этого мерзкого Калинина, которого собиралась убить Ирина!

А что, если Глебова соврала насчет любовницы? Ну, конечно, она наверняка все придумала, потому что ненавидит Калинина. Или ошиблась. Как я раньше не догадался! Женечка Русинова чистая и светлая!

Я люблю ее! Люблю!

Но она целовалась с Калининым. Его рука обнимала ее плечо, а потом угнездилась на талии. Она поддавалась его рукам. Кто же ты, Женя?

Палец неуверенно коснулся черной кнопки на стене. За обитой дверью замурлыкал звонок. Я хмуро смотрел на выпуклый глазок, в душе бултыхалась неприятная муть.

Торопливо щелкнули замки. Дверь распахнулась.

Передо мной стояла Женя Русинова! Прошло пять лет. Она изменилась. Она похорошела. Она стала красавицей! Но это была прежняя Женька, которая мне нравилась еще в девятом классе. Наши глаза встретились. Они у нас одинакового цвета. Всего за одну секунду настороженность, тепло, улыбка.

Женя дернула меня за руку:

– Проходи быстрее.

Я шагнул в прихожую. Дверь в комнату была прикрыта. Не давая переобуться, она увлекла меня по коридору на кухню. Усадила за стол, села напротив, подбородок уперся в ладошку.

– Тиша! Тишка… Ну как ты?