— Она должна была предупредить меня: я становлюсь чужой вещью и обязана блюсти себя до срока. Для хозяина. А еще — предупредить о последствиях… о том, что меня ждет, если я согрешу, скажем так…

— А что тебя ждет?

— Ой, Север, ты, видать, не местный…

— Не местный.

— А откуда?

— Из разных краев. А сейчас конкретно из Москвы.

— Я сразу поняла, что ты не из нашего города. И у нас впервые.

— Чем же я так отличаюсь от здешних мужиков? Больше похож на дурака? — поинтересовался Север едко.

— Да не на дурака! — горячо возразила Анна. — Просто любой здешний мужик поостерегся бы приютить у себя на ночь чужую девчонку. Вдруг она окажется любовницей бандита? Доказывай потом, что не трахались…

— А если трахались?

— Тогда худо… Если мужик снасильничал или воспользовался беспомощностью девчонки, то братва такого мужика просто убьет…

— Резонно, — кивнул Север. — И даже справедливо. Хотя это первобытная справедливость, дикая… Впрочем, капитализм есть строй дикий, волчий, чего ж и ждать-то при таком строе от бандитов? Правильно?

— Правильно…

— Ну, а если девушка ляжет с парнем добровольно, что тогда сделают с ней и с ним? — продолжил тему Север.

— Если добровольно, то парня изобьют… до инвалидности. Непременно до инвалидности!

— За что ж так сурово?

— У нас в городе женщин меньше, чем мужчин. Так давно сложилось, здесь раньше были в основном оборонные предприятия, а на них девяносто процентов работников — мужики. Соответственно — дефицит женщин. Теперь оборонные предприятия позакрывались, много народу уехало, но соотношение сохранилось…

— Становится интересно… — Север улыбнулся сверкающей, но какой-то страшноватой улыбкой. — Значит, у вас должно быть развито рыцарство, бережное отношение к женщине…

— Ага, жди! — резко ответила Анна. — Бережное отношение, как же! Знаешь, что делают с женой или наложницей бандита, уличенной в неверности?! Даже если неверность эта — результат изнасилования?! Знаешь?!

— Что?