– Вылитая собака в человеческом обличье, – пробормотал Алекс себе под нос, возвращаясь к своей книге. Я неодобрительно фыркнула и сделала еще один глоток.

– Кстати говоря, здешняя «Маргарита» процентов на девяносто состоит из чистой текилы. Так что посоветуй этим своим неутомимым комментаторам в интернете засунуть претензии куда подальше. Да и сальмонеллой тут совсем не пахнет.

Я еще раз приложилась к бокалу и села на стул боком, повернувшись лицом к Алексу. Наши колени соприкоснулись. Мне нравится, как он всегда садится, когда мы идем куда-нибудь вместе – лицо его обращено к барной стойке, но длинные ноги вытянуты в мою сторону. Словно он приоткрывает какую-то секретную дверь своей души, и путь к ней известен только мне. И дверь эта, конечно, ведет не к сдержанному, серьезному, никогда не улыбающемуся Алексу, а к Алексу-Чудаку. Тому Алексу, который год за годом ездит со мной в отпуск, хотя он ненавидит самолеты, презирает перемены и не выносит спать на любой подушке, кроме своей домашней.

И мне нравится, что каждый раз, когда мы идем в бар, Алекс всегда садится за барную стойку, потому что он знает, что я люблю сидеть именно здесь. А ведь он как-то раз признался, что ужасно нервничает, потому что ему постоянно кажется, будто он смотрит на барменов то слишком долго, то, наоборот, излишне избегает встречаться взглядами.

Честно говоря, мне нравится (а иногда и вызывает обожание) почти все в моем лучшем друге Алексе Нильсене. Я хочу, чтобы он был счастлив, и хоть мне никогда не нравились его девушки – и особенно меня раздражала его последняя бывшая, Сара, – я знаю, что теперь на мне лежит ответственность. Нельзя позволить Алексу превратиться в затворника только потому, что ему разбили сердце. В конце концов, для меня бы он сделал – и уже делал! – ровным счетом то же самое.

– Ну что, – спросила я. – Начнем сначала? Я буду сексуальной незнакомкой в баре, а ты будешь обычным очаровательным собой. Но без кошки. Немного тренировок – и ты в два счета сможешь устроить себе свидание!

Алекс поднял взгляд от телефона, едва заметно ухмыляясь. Ну, по крайней мере, я называю это его выражение ухмылкой, потому что ничего лучше Алекс все равно изобразить не сможет.

– Ты имела в виду, будешь незнакомкой, которая начинает беседу с крайне уместной фразы «Ну привет, морячок»? По-моему, у нас разные представления о сексуальном.

Я крутанулась на стуле, и наши колени стукнулись. Затем я повернулась обратно, сложив губы в кокетливую улыбку.

– Скажи, это было больно… – начала я, – падать с небес?

Алекс покачал головой.

– Поппи, мне очень важно, чтобы ты поняла одну вещь, – медленно сказал он. – Если я когда-нибудь и пойду на свидание, то твоя так называя «помощь» не понадобится.

Я вскочила на ноги, драматично выплеснула остатки «Маргариты» себе за плечо и со звоном грохнула бокал о барную стойку.

– Тогда как насчет того, чтобы свалить отсюда?

– Как ты вообще умудряешься ходить на свидания? – Алекс озадаченно покачал головой.

– Очень просто, – ответила я. – У меня низкие стандарты. И нет никакой Фланнери О’Коннор, которая могла бы мне помешать. И когда я выбираюсь в бар, я не провожу все время, читая отзывы в интернете. И не излучаю мощное поле «НЕ РАЗГОВАРИВАЙТЕ СО МНОЙ», которое можно заметить невооруженным взглядом. К тому же я довольно-таки роскошно смотрюсь под определенным углом. Мне так говорили.

Алекс встал, положил на барную стойку двадцатку и убрал бумажник обратно в карман. Он всегда носит с собой наличку, понятия не имею почему. Я спрашивала об этом минимум три раза. Каждый раз Алекс отвечал, но я все еще не знаю, в чем там было дело. Полагаю, его ответ был слишком скучным и/или заумным, так что мой мозг отключался в попытках его осознать, не то что сохранить в памяти.

– Но факт остается фактом: ты совершенно невменяемая.

– Но ты меня все равно любишь, – заметила я, готовясь встать в оборонительную позицию.

Алекс приобнял меня за плечи и внимательно посмотрел мне в лицо. Его губы тронула едва заметная, сдержанная улыбка. Способность его лица отображать эмоции была вообще крайне ограничена.