Вахряков послушно пересказал то, что сама Мирослава уже слышала от обеих женщин.

– Вы не пытались составить фоторобот неизвестного со слов Тихоновой?

– Пытались, – ответил Вахряков, при этом в голосе его прозвучала ничем не прикрытая обреченность.

Это не так уж и удивило Мирославу, но все-таки она спросила:

– Я могу взглянуть на фоторобот?

– Да пожалуйста! – Следователь положил перед ней портрет мужчины. Это был вылитый Александр Сергеевич Пушкин, только без бакенбард, зато с усами, бородой и в темных очках.

– Шикарно! – вырвалось у Мирославы.

– И я о том же, – махнул рукой следователь, – просто маскарад какой-то!

Даже этот юноша так подумал, но экономку внешний вид пришедшего в дом не удивил.

– Дмитрий, вы не заметили, что в прихожей у Тучковских царит полумрак?

– Заметил. Не пойму, зачем так на освещении экономить.

– Я тоже. Но я это к тому, что экономка видела посетителя только в прихожей и при таком освещении, она навряд ли могла рассмотреть его лучше. К тому же она близорука, хотя и не носит очков.

– Откуда вы знаете, что она близорука? – удивился следователь.

– А вы разве не заметили, что Полина Ивановна постоянно щурится.

– Я не обратил внимания, – смущенно признался следователь.

– А на корзину с клубникой вы обратили внимание? – спросила Мирослава.

– Да, корзинку я видел. Крупные ягоды, спелые. Сами в рот просятся.

– Вы не удержались и попробовали?

– Нет, что вы! – возмутился он. – Это же что-то типа вещдока.

– В каком смысле? – поинтересовалась детектив.