На последней версии между бровями Гримма появилась едва заметная морщинка. Вот черт! Перебирая наугад, я неожиданно попала в точку. Шпионаж – серьезное обвинение. Сенатору пришлось приложить немало усилий, чтобы замять дело, которое могло закончиться смертным приговором. Я почувствовала себя неловко и замялась с извинениями. Не стоило напоминать Гримму о прошлом. Неожиданно в дверь постучали.

– Купер, держи, – Исайя через порог протянул сотовый. – У Донована что-то срочное.

Даже дистанционно Эр Джей вмешивался в нашу жизнь. Барабаня пальцами по дверной раме, я не сводила с Гримма тревожного взгляда.

– Плевать, что ближе никого нет. Где гарантии, что им можно доверять? – Он дважды прошелся от стены к окну и обратно. – Да они завалят всю операцию!

К концу беседы я поняла, что речь идет о Сатире и Трэнди-бое – во главе с Гриммом сенатор зачем-то отправлял их в Каракас. Венесуэла и раньше всплывала в телефонных разговорах в свете планов Большого Кея освоить для «следопытов» новую площадку. Спешно организованная поездка и состав группы могли означать лишь одно.

– Только не говори, что шоу возобновляют, – умоляюще прошептала я, когда Исайя унес трубку.

Проблема оказалась глобальнее – вместо того чтобы озвучить цену, венесуэльцы похитили сына Большого Кея, который на тот момент отдыхал в Доминикане, и вывезли в Каракас. Сенатор отправил за ним группу оперативников, но в назначенный час никто не вышел на связь.

– И он посылает вас – тех, кто ближе? Или тех, кого не жалко? – возмутилась я. – Лукас, это самоубийство!

– Переживаешь за меня? – Гримм расплылся в улыбке.

– Не переводи тему! Егеря – не штурмовики. Им не хватит опыта, – упорствовала я, но аргументы не помогли.

Уже вечером все трое вылетели в Каракас и через двое суток вернулись – потрепанные, но довольные. Венесуэльцев удалось прижать, младшего Кея доставили в Нью-Йорк, а выживших из старой группы – в закрытый госпиталь в Юте.

– Сенатор передумал пускать их в расход? – я кивнула в сторону Сатира, на шее которого с визгом повисла Тейлор, и Трэнди-боя, обнимавшего Наталью. – И теперь они его новые цепные псы?

– Не занудствуй. – Невзирая на протест, Гримм притянул меня к себе, не забыв по-хозяйски приложиться ладонью к ягодицам. – И пакуй чемодан. Столица ждет.

– Мы улетаем? – от удивления я перестала отбиваться.

Он тут же воспользовался моментом, чтобы меня поцеловать. Я сопротивлялась, но вяло, и вскоре обняла его в ответ. Почувствовав, что я уступила, Гримм оставил мои губы в покое.

– Милая, веди себя прилично – мы на людях, – он насмешливо поиграл бровями.

За что получил пальцем в бок.

Раздражение не проходило ни пока я собирала вещи, ни по дороге в аэропорт. И даже когда мы поднимались по трапу, мне все еще хотелось кого-нибудь ударить, хоть я и понимала, что злюсь не на Гримма, а на вездесущего Джеффри Спейда. По его приказам нас перекидывали с места на место. Он решал, кого поощрить, а кого ликвидировать. По сути, задания сенатора и были нашей жизнью. И лишь к одному его распоряжению я не имела претензий – после провала переговоров с венесуэльцами реанимация шоу оказалась под запретом.

Джейсон с Селиной, оставшиеся на вилле под надзором Исайи и Джареда, пока не входили ни в одну рабочую группу. Все остальные получили на борту четкие инструкции по дальнейшим действиям, и в аэропорту Вашингтона Сатир с Тейлор пересели на самолет до Нью-Йорка, а Трэнди-бой с Натальей отправились на встречу с Кайлой.

Город утопал в красно-желтых кронах – осень была в самом разгаре. В этом году она выдалась теплой, но, привыкнув к мексиканской жаре, я ежилась даже при ярком солнце. Пока мы с Гриммом ждали такси, я раздраженно притопывала ногой и мысленно ругала себя, что не догадалась положить в чемодан хотя бы спортивную куртку.