Олеся напряглась. Она лежала на животе, а по измученное спине разливалась приятная прохлада. Раны немного жгло, и ужасно хотелось их почесать, но Олеся заставила себя оставаться неподвижной.
— Нет, это единственное, что сейчас важно. — Красивый уверенный голос.
Почему раньше она никогда не замечала, какой у подлеца бархатистый голос? Слушала бы и слушала.
Старуха рассмеялась.
— По деревне уже ползут слухи, что сумасшедшая Маргит может говорить… Что ее отметил демон… Возможно, сам Крампус…
Олеся не поняла ни одного словечка из сказанного. Вот только при слове «Крампус» в памяти вдруг мелькнула жуткая деревянная маска с рогами, бородой и высунутым алым языком. Она едва не передернулась от отвращения и страха.
— Никто ее не отмечал. Ты знаешь, что я делаю с теми, кто распускает язык. Не болтай глупостей.
Старуха рассмеялась. Как будто что-то трескалось и ломалось. Олеся задышала чаще от волнения.
— Всю деревню не вырежешь, господарь.
— Зачем же резать всех? Достаточно одного… Все остальные быстро поймут, что лучше молчать.
По коже Олеси прошел озноб. Эти люди всерьез говорили об… убийствах?
— Ты жесток, господарь. Хуже многих демонов. Хуже Крампуса.
— Ты здесь не для того, чтобы обсуждать мою жестокость.
Дыхание с хрипом вырвалось из горла. Олеся испугалась, что ее услышат. Кем бы ни был этот мужчина, но это точно не ее начальник. Тот мог оставить без отгула, премии или выбросить в мусорку весь ее труд. Но убивать людей… Голос старухи ворвался в страхи Олеси:
— Кроме излечения от немоты в ней еще что-то изменилось?
— Один глаз стал голубым.
— Хм… Странно…
Олеся очень хотела услышать объяснение невидимой старухи. Опять демоны? Или еще что-нибудь похлеще? Олеся едва не рассмеялась. К каким психам она попала? Или все гораздо хуже?
— А раньше какие были? — Медленные шаркающие шаги, и на Олесю повеяло запахом трав и чего-то еще… Пахло как в аптеке.
— Карие. — Все-такие у этого Габора очень красивый голос. По-настоящему мужской. Уверенный, властный, низкий и неуловимо бархатистый. Словно мягкая ткань ласкает тело.