Начальник полиции вздохнул.

— Видите ли, синьор Крисп, в каком бы направлении мы ни поворачивались, какую бы версию мы ни рассматривали, мы всегда возвращались к вашему ресторану.

— Да?

— Да, синьор. Это словно паутина, вы понимаете? Так много нитей, так много витков и изворотов, так много замысловатых узоров — но все сходится в центре. II Giardino di Piaceri — это центр моего расследования, я нашел его. Центр паутины обстоятельств и событий.

— И что вы собираетесь предпринять в связи с этим?

— Я собираюсь, Маэстро, искать эти упомянутые выше вещи.

— Но только не без ордера, — решительно сказал я.

— У меня есть ордер.

— Ах!

— Сделайте одолжение, следуйте за мной, синьор.

И мы вместе поднялись, рука Андре Коллиани на моей руке.

Они не нашил ничего от Генриха Херве, так как он был полностью пущен на котлеты, но они обнаружили отбеленную берцовую кость моего отца, из которой я давно сделал очень мощную рукоятку, и которую я хранил вроде как на память. Они также обнаружили голову мисс Лидии Малоун — замаринованную в банке. Во имя всего святого, почему я не выкинул ее?

Они долго допрашивали меня насчет Генриха Херве, Amici di Germania и моего презренного отца. Они были также крайне заинтересованы головой Мисс Лидии Малоун — и, естественно, тем, где может находиться оставшаяся ее часть. Они были одержимы деталями, не уловив значение и цель всего в целом; если бы они сделали это, даже

на мгновение, они бы в тот же миг осознали совершенство моего гения. Их вопросы повторялись, были в высшей степени бессодержательными, нелепыми и нудными.

Например:

— Как вам удается сохранять такое спокойствие, синьор? Разве вы не чувствуете вину, стыд? Никакого ужаса от размаха ваших преступлений?

— Конечно же, нет. Я художник, а не преступник.

И:

— Женская плоть была слаще, ты, сумасшедший ублюдок?

— Это зависит от того, как ее приготовить.