Нина перехватывает мой взгляд, в панике оборачивается, ее рот открывается, чтобы закричать.

Далее все происходит как-то автоматически. Из моей руки – из руки Негра – выскакивает тонкая голубая змейка. Негр уверенно управляет кусари с помощью виртуального джойстика и быстро выбирает в меню средство воздействия на нервную систему девушки. Негру не свойственно никакое джентльменство, поэтому головка кусари кусает девушку в шею и блокирует ее тройничный нерв. Затем головка делает бросок в мозг Нины. Девушка быстро складывается на ковер и застывает в компактной позе зародыша.

Отчуждение от тела исчезло. Я инстинктивно закрыл глаза, чтобы не видеть ужасной сцены.

– Ау, мальчик, очнись, стриптиз закончился. Иди умой личико и поменяй трусики.

Я с усилием приподнял веки, которые стали тяжелыми как старинные шторы. Над неподвижной Ниной стояла Мири в позе амазонки – сейчас прямо поставит на скромно лежащее тело свою длинную ногу. В полумраке эфиопка напоминала живую тень, сгусток мглы, явившийся из ада, чтобы разрушить любовь, воспользоваться чужой кредиткой или как-нибудь еще надругаться над невинной душой.

– Слушай ты, зверь из джунглей, а я, как мужик, имею на что-то право? Или ты ей просто позавидовала?

– У меня на родине не джунгли, а цивилизация постарше европейской, да и ты давно уже один контур от мужика. Поэтому сразу с этой путанкой раскис, стал секреты выдавать. Ты, видимо, забыл, что ты тут живешь и здравствуешь, пока удачно косишь под Грамматикова. А если ты не Грамматиков, а простой Негр, то тебе нечего делать на столь шикарном корабле, милости просим за борт.

– И дураки же вы! Насколько мне хватит убедительности, если вы будете все время ходить за мной по пятам на манер папы Карло и дергать за ниточки.

– За убедительность отвечаем мы, – отрезала Мири.

– Нина никогда бы не заложила меня.

– Она и жениху обещала не спать до свадьбы с посторонними мужчинами. Да не кипятись ты, она в порядке. Очнется минут через двадцать с прочищенным гиппокампом [32], и не будет помнить ни слова из того, что ты ей здесь наплел. Зря старался, милок. Девушка эта нам нужна лишь как суженая старпома Зайтсефа, а с расширенной ролью твоей соратницы и любовницы а-ля Инесса Арманд она не справится. Дуреха же, невооруженным глазом видно. Потом пришлось бы ее ликвидировать, и этот грех на тебе был бы. Теперь по-быстрому отнеси ее тушку на диван.

И хотя мне подобало свирепеть и мстить, ничего похожего на благородное бешенство во мне не вспыхнуло. Я послушно отнес Нину на диван, в последний раз почувствовав тепло ее тела.

– Все, Мири, пошли отсюда, неуютно здесь.

– Каюта-люкс защищена от подслуха и подсмотра, до подхода робостюарда еще четверть часа. Так что, обстановка шепчет.

Мири щелкнула пальцами и в воздухе прорезалось пять виртуоков, напоминающих арочные средневековые окна.

Один из виртуоков перекрыл все остальные. Через него был виден большой город на берегу моря. Городской сити, переходящий с берега на мелководье, изрядно «зарос» наноплантовыми небоскребами; некоторые из них напоминали кактусы, другие – кустарники, третьи – осиные гнезда. Башни были переплетены между собой ниточками эстакад, по ним неслись, как нервные импульсы, светлячки машин. Это, пожалуй, похоже на Питер. Взгляд с северо-запада на питерскую лагуну – видны всполохи на куполах бахаистского собора в Кронштадте...

Не так уж далеко от города, на водной глади, появляется вспучивание, напоминающее крутую спину морского монстра. От него, закручиваясь и обретая насыщенную окраску, поднимается смерч. Он более всего напоминает кувшин, который обретает форму под руками невидимого, но исполинского гончара. Вода отходит от берега, смерч ее засасывает, на оголившемся дне уже виден строительный мусор, облепленный наноплантовыми отходами. Уже завращались что есть мочи ветряки, вставленные в перемычки между наноплантовыми башнями. Чуть подальше возникают такие же «вспучивания», целый косяк.

Мульт, конечно, классный, впечатляющий. Смерчи тянутся к небесам, они напоминают исполинских червей, вставших потанцевать танго. Смирные небеса моментально сменяются мрачными грозовыми облаками. Еще немного и головы смерчей входят в набрякшие тучи. А потом смерчи начинают движение по поверхности моря.

Сейчас четыре смерча напоминают апокалиптическое животное, коня бледного. Не помешала бы музычка из фильма «Годзилла-2017», но для зрителя и того, что есть, вполне достаточно.

«Конь» шагает к городу, его ноги довольно забавно скользят по поверхности моря, словно конечности водомерки. Когда он накрывает город сверху своей тушей, ноги эти длиннее и толще любой из наноплантовых башен Сити. Разгулявшийся ветрюга срывает рекламные биллборды, шутя сдергивает листы кровельного железа.