– Витя, – Эля переводит взгляд на мужа. – Ну скажи что-нибудь!

Тот пожимает плечами:

– Мы еще обдумаем, что да как, – говорит, ища компромисс. 

– Ну хоть на благотворительном вечере! – не унимается Эля. – Давайте объявим! Это же такое событие для Барковских! 

– Нет, – синхронно отвечают братья и смотрят друг на друга исподлобья.

Они очень похожи. Как оригинал и дешевая копия. 

В столовой воцаряется тишина. Неприятная, напряженная. Мне неуютно рядом с этими людьми, но отступать уже поздно.

Слуги приносят чай. Расставляют чашки. 

– Черный, зеленый, фруктовый? – перечисляет Ирина, обращаясь ко мне. 

– Черный, пожалуйста…

Очень неловко, что мне прислуживает женщина, которая  старше меня. 

– Сахар? – уточняет она.

– Я сама, – улыбаюсь ей. 

Ирина кивает и ставит рядом сахарницу. Набираю пару ложек и начинаю размешивать. Стук ложки о чашку кажется очень громким. Чувствую на себе ледяной взгляд. 

Владимир выразительно смотрит то на меня, то на мою чашку. Мол, что так громко. 

От этого взгляда мурашки по телу. Хочется спрятаться. 

Беру чашку в руку и делаю глоток. Чай обжигает. Дергаюсь, и часть горячей жидкости выплескивается мне на грудь. 

Я машинально подскакиваю. Фарфоровая чашка  выскальзывает из пальцев, которые стали вдруг непослушными. И в дребезги бьется об пол…

По начищенному паркету растекается лужа.

Эля подскакивает за столом.