— Эта дьявольская штука сводит с ума, — сказал Хенаро, высокий угловатый человек средних лет.

— Я думаю, глупо утверждать, что Мескалито сводит с ума, — мягко произнес дон Хуан. — Если бы это было так, вряд ли Карлос был бы сейчас здесь. Скорее всего, он сидел бы где-нибудь в смирительной рубашке, ведь ему доводилось встречаться с Мескалито. И вообще, Карлос — молодец.

Бахеа улыбнулся и скромно заметил:

— Кто знает?

Все засмеялись. — Ну хорошо, тогда возьмем меня, — сказал дон Хуан. — Я знаком с Мескалито почти всю жизнь, и ни разу он не причинил мне вреда.

Никто не смеялся, но было видно, что они не принимают это всерьез.

— С другой стороны, — продолжал дон Хуан, — он действительно сводит людей с ума, тут вы правы, но только тех, которые приходят к нему, не ведая, что творят.

Эскере, старик, по виду примерно ровесник дона Хуана, покачал головой и негромко хмыкнул.

— Что ты имеешь в виду под этим «не ведают, что творят», Хуан? — спросил он. — В прошлый раз я слышал от тебя то же самое.

— Люди в самом деле дуреют, когда нажрутся этого пейотного зелья, — снова вмешался Хенаро. — Однажды я видел, как индейцы-хиколо жрали его. Как будто с ними белая горячка приключилась. Они харкали, рыгали и ссали где попало. Если хавать эту дрянь, то можно заработать эпилепсию. Это мне как-то говорил сеньор Салас, инженер. А ведь эпилепсия — на всю жизнь, сами знаете.

— Да, это значит — быть хуже скотины, — грустно добавил Бахеа. — В случае с теми хиколо ты видел только то, что хотел видеть, Хенаро, — сказал дон Хуан. — Ты же не спросил у них самих, что это такое — встреча с Мескалито. Насколько я знаю, он еще никого не сделал эпилептиком. Что касается твоего инженера, так ведь он — «йори». Я не думаю, чтобы ему что-то было известно о Мескалито. Или, может, ты и вправду думаешь, что все те тысячи людей, которые с ним знакомы — психи?

— Ну, если не психи, то где-то около того. Надо быть психом, чтобы заниматься такими вещами.

— Хорошо, но если бы все эти люди были психами, кто бы за них работал? Как бы они умудрялись прожить? — спросил дон Хуан.

— Макарио, ну, тот, который «оттуда» — из Штатов, говорит, что каждый, кто хоть раз принимал эту штуку, отмечен на всю жизнь, — сказал Эскере. — Макарио врет, — отрезал дон Хуан. — Я уверен: он понятия обо всем этом не имеет.

— Вообще-то Макарио — трепло изрядное, этого у него не отнимешь… — сказал Бениньо.

— Макарио — это кто? — поинтересовался я.

— Один индеец-яки. Живет здесь, — сказал Лусио. — Он говорит, что родом из Аризоны и что во время войны был в Европе. Большой любитель потрепаться.

— Хвастается, что был полковником, — вставил Бениньо. Все засмеялись. Некоторое время обсуждали невероятные россказни Макарио. Но дон Хуан вернул разговор к теме Мескалито:

— Если всем известно, что Макарио — трепло, то с какой стати вы верите его болтовне о Мескалито?

— Это пейот, что ли, да, дед? — спросил Лусио с таким видом, будто бы с отчаянными усилиями продирался сквозь терминологические дебри.