— Не бойся. Я тебя в обиду не дам. Но и работать тебе придется.

— Спасибо, подруга, — Маша обнимает меня. — Прости, что вспылила. Я устала, — я ее понимаю. Дома Маша не любила работать. Она не приучена к труду. Да что там! Она даже посуду не мыла. Когда я приходила к ней в гости, помогала, чтобы ее не ругали родители.

— Не представляю, что бы я делала без тебя. Мне нельзя домой возвращаться. Отец звонил. Сказал, что прибьет меня, если вернусь. Он считает, что я по рукам пошла. А я боюсь. Помнишь как он меня отходил ремнем, когда застал с другом Влада? Я потом неделю сидеть не могла, — мне жалко Машу. Мой папа никогда не поднимал на меня руку. И хоть я осуждала её за легкомысленность, но это тоже не выход. Она совершеннолетняя и сама принимает решение как ей жить.

— Да ничего. Мы же подруги, — я отстраняюсь. И смущённо улыбаюсь.

— И что отец? Он не рассказывал о моем папе?

— Нет. Только наорал. Даже слова не дал вставить, — я расстроилась. Надеялась, что мне удастся узнать что-то о папе.

— А откуда он тебе звонил? — в нашей глуши нет связи.

— Не знаю. Номер был домашним. Наверное, в город поехал, вот и позвонил.

— Ясно. А что у вас с Глебом случилось? Почему он так хочет от тебя избавиться?

— А что он тебе сказал?

— Что ты приходила.

— Я думаю, он узнал, что я стучу тебе на него. Наверняка это Константин рассказал. Мерзкий старик!

— Да нормальный он.

— Ага, — фыркает Маша и складывает руки на груди. — Для тебя. Ты же хозяйка! А я рабыня!

Я устала обсуждать тяжёлую жизнь Маши. И закончила разговор под предлогом, что нужно проверить подачу. Повернувшись, увидела Мстислава. Неожиданно. Он раньше никогда не приходил на кухню.

— Олеся, дочка, — он улыбался, но как то фальшиво.

— Доброе утро.

— Я хотел предупредить, что сегодня придёт моя дочка с женихом.

— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы подали дополнительный прибор, — он просмотрел меню.

— Яйца пашот верните. Милана их любит.