– В эскорт пошла? Обслуживаешь мужиков? – прищуриваюсь, едва сдерживая рвущийся наружу гнев. – Так не хватает? Сколько за ночь? Два? Три? Твой тебя не удовлетворяет? Молодой слишком, не знает, как? – слова сами срываются, и я понимаю, что переборщил, когда глаза девчонки наполняются слезами, а искусанные губы начинают дрожать.

– Урод, – едва слышно шепчет. – Ненавижу тебя! Чтобы ты сдох в адских мучениях! – уже не сдерживая рыдания, обрушивает на меня свою обиду.

– Марш в свою комнату, и чтобы нос оттуда не высовывала, пока я не разрешу, – говорю спокойным тоном, но с угрожающими нотками, чтобы не смела ослушаться.

Убираю руку с её шеи, но продолжаю стоять на том же месте и выжидательно смотрю на Леру.

– Ты – самый больной ублюдок, которого я когда-нибудь встречала, – шипит на меня тыкая своим пальчиком в мою грудь, вместо того чтобы уйти в свою комнату.

– Иди в свою комнату и подумай, куда тебя приведёт твой шлюшный образ… – договорить не успеваю, как щёку обжигает звонкая пощёчина.

Моментально впадаю в шоковое состояние, не веря в происходящее.

Я не понял, меня только что ударили? Девчонка вдвое младше влепила мне пощёчину?

Внутри меня просыпается зверь, приготовившись разорвать на мелкие кусочки несносную девчонку. Дыхание учащается, пульс зашкаливает, а кулаки сами собой сжимаются до хруста костяшек.

«Ты ведь не будешь бить девочку?» – звучит голос здравого смысла в голове. Но гнев берёт вверх, и я с трудом сдерживаюсь. Никто! Никто в этой жизни не позволял себе поднять руку на меня за все мои сорок лет. Тем более какая-то соплячка, которая мало того, что дерзит постоянно, так ещё и смеет меня ударить. Нет, конечно же, это и ударом-то не назовёшь, но сам факт сбивает все мои настройки.

Пока я пытаюсь побороть себя и осознать произошедшее, цоканье каблуков по мраморному полу выводит меня из оцепенения. Это Лера убегает вверх по лестнице, оставив за собой только шлейф своего сладкого запаха.

Первый порыв – пойти за ней, уложить на свои колени и украсить её задницу красными следами своей руки – подавляю в зародыше. Я слишком злой и неконтролируемый сейчас, а значит могу ненароком навредить ей больше, чем нужно. Надо успокоиться и отвлечься, иначе я кого-нибудь убью.

– А что происходит? – раздаётся сонный голос моей невестушки.

А вот и жертва.

– А это ты мне скажи, Мила, – медленно поворачиваюсь к ней и припечатываю взглядом к месту.

– Что сказать, милый? – наращенными ресницами хлопает, лыбится, как идиотка.

– Где твоя дочь? – спрашиваю и делаю шаг к ней.

– Не знаю, в своей комнате, наверное, – пожимает плечами. – А что она ещё натворила?

– Тебя вообще интересует, где она шляется по ночам? – нависаю над ней, переключив всю злость на эту «мамашу».

Именно она виновата, что Лера так себя ведёт. Она её так вырастила. Хотя, я сомневаюсь, что она приложила руку к воспитанию. Нормальная мать должна заниматься своим чадом вне зависимости от того, сколько тому лет. А эта хуже, чем кукушка.