- Здравствуйте, Ян Львович, – затараторила я, зная, что если сейчас не вмешаться, взбучки будет не миновать.
Гейман провел пятерней по голове и скосил на меня взгляд янтарных глаз. На его широком запястье блеснул циферблат часов.
- Здравствуй, Лилия.
Я уже не удивлялась, как раньше, тому, что он помнит мое имя. Хотя, признаться, долгое время это мне казалось чем-то невероятным, ведь я… ну, что я? Так, дочь экономки. А он... Он – все. Мне казалось, он – все. Выше, больше… ничего нет. И никого.
- Вы подняли на ноги береговую охрану. Два катера и вертолет искали вашего… - презрительный взгляд Геймана скользнул к бедолаге Дэвиду и обратно, остановившись на Соньке, которая как раз, улыбаясь, забирала бокал из рук Льюиса, - вашего… друга. А потом оказалось, что его и близко не было на борту.
- А что, было бы лучше, если бы он таки был и сгинул в морской пучине?
- Не утрируй!
- А ты не нагнетай.
Ой-йой. Я тихонько выдохнула, чувствуя, как немеют плечи и затылок сковывает в предвкушении необратимого взрыва. Впрочем, Сонька и сама поняла, что зашла слишком далеко, потому как вмиг убрала коготки, подплыла к отцу и ласковой кошкой свернулась у него под боком.
- Ну, ты же сам хотел, чтобы мы повеселились, пап… И яхту эту сам предложил.
- Ах, так это я виноват?
- Да никто не виноват. Мы просто немного перебрали в баре. Ну, и Дэвид там… в общем, там и остался. А уже потом мы поняли, что его нет. Когда на яхту вернулись. Ну и в голову, конечно, самое плохое полезло…
Это точно! Меня тогда перетрясло просто жутко. До сих пор страшно вспоминать.
- Мисс? – привлек мое внимание голос Льюиса. – Не желаете коктейль?
- Воды, если можно.
Я протянула руку за бутылкой, полотенце спало. Не то чтобы мне было что скрывать… И от кого. Тот, чье мнение меня волновало, все уже видел… Господи, зачем я об этом вспомнила?
- Ну, что… - жалостливо поинтересовалась Сонька, давя сразу на все болевые точки Геймана, - ты меня теперь весь вечер будешь ругать?
- А что, прикажешь по голове погладить?
- Погладь! – заявила эта лиса и уложила темную головку на колени отца. А он усмехнулся, все про нее понимая, и принялся перебирать, накручивать на длинные пальцы Сонькины локоны.
Знаете, я никогда ей не завидовала. Ни ее игрушкам, ни ее красоте, ни даже тому, что у нее есть вот такой отец, в то время как я своего не знала. Но в тот миг что-то кольнуло внутри. Я почувствовала себя… лишней. Привстала. Огляделась, и оказалось, что всех немногочисленных наших друзей, которые еще оставались на яхте Геймана, будто корова языком слизала. Одна я осталась. Нарушая идиллию воссоединения отца и дочери после долгой разлуки. Ну, и охрана.