Мой вопрос сбил Стефана так же, как меня — его слова, потому что он ошарашенно смотрел на меня пять или даже десять секунд, потом пожал плечами и продолжал в очевидно рассерженном тоне:
— Я надеюсь, что нам все как следует объяснят. А то меня все это уже начинает смешить.
— Смешить? — выдохнул Эд. — Я бы не стал называть смешными события, произошедшие после нашего приезда.
— Однако это именно так, — упорствовал Стефан. — Я уже сказал это однажды и продолжаю настаивать: все, что случилось здесь, это какая-то инсценировка, не особенно удачная. Как спектакль во второсортном театре, балаган какой-то.
— Я очень об этом сожалею, — раздался голос от входной двери. — Я никогда не позволил бы себе испугать вас или рассердить. Однако дела, к сожалению, пошли слегка… не по плану.
Мы все обернулись к двери. Краем глаза я увидел, как испуганно вздрогнула Юдифь, а Стефан пораженно наморщил лоб, не удивлюсь, если за этим он пытался скрыть настоящий ужас. Все остальные просто смотрели на вошедшего.
Все это произошло очень быстро, и я видел все лишь краем глаза, не так подробно, как мне хотелось бы, а мне очень хотелось повнимательнее вглядеться в лицо мужчины, который появился в дверях и приближался к нам медленными, странными, неуверенными шагами.
— Право, я не хотел вас напутать, — повторял пожилой человек. — Мне очень жаль. И добро пожаловать в Грайсфельден.
Он приближался к нам. Его плечи были опущены, и это показывало, что он уже порядочно стар. Он был одет в темно-серый костюм-тройку, явно сшитый на заказ, однако видавший лучшие времена, и передвигался слегка шаркающей походкой, которая придавала ему вид совершенно ветхого, жалкого старца, хотя он в действительности таким не являлся. У него было худое, изборожденное морщинами лицо, но очень живые глаза и руки, которые когда-то были очень сильными, как лапы животного, да и сейчас еще производили впечатление очень сильных, несмотря на то что были совсем исхудавшими, состоявшими только из костей и жил, обтянутых кожей, из-под которой выступали голубые вены. Слева под мышкой он зажимал старомодную картонную папку, которые раньше использовали в конторах, а из нагрудного кармана его жилетки торчал черный с золотом колпачок авторучки «Монблан». После того как он педантично закрыл дверь за собой, он сделал еще несколько шагов по помещению, прежде чем резко остановился и начал нервозно осматриваться. И хотя я знал, что это вовсе не так, все равно он выглядел удивленным, как будто мы были самым невероятным, что только он ожидал здесь увидеть. Он выглядел почти беспомощно.
— Добрый вечер, — наконец сказал он.
Ему никто не ответил. Старик выглядел слегка разочарованным — он что, ожидал, что мы, как школьники, хором ответим «Добрый вечер!»?
Новичок откашлялся, пару секунд переминаясь с ноги на ногу, а затем начал демонстративно извиняться:
— Я должен извиниться за опоздание, однако…
— Хорошо, хорошо, — прервал его Эд. — Кто вы?
От неожиданности пришелец заморгал. На его лице возникло растерянное выражение.
— Я… ах… да, конечно, извините, — замямлил он. — Как нехорошо с моей стороны. Пожалуйста, извините, но я…
Он остановился. В это мгновение он выглядел таким беспомощным, что я почти пожалел его. Эд неодобрительно поджал губы, однако воздержался, слава богу, от замечаний, а Элен многозначительно подняла левую бровь и ограничилась этим.
— Фон Тун, — сказал чужак. — Господин фон Тун, можно без «фон». Мы же уже не в девятнадцатом веке, правда?
Эд закатил глаза.
— Да, — сказал он, — ну и кто…?