Я безусловно благодарна Наде за еду. Пусть даже за самую тривиальную манную кашу. Но есть ее из-за токсикоза не могу совершенно.
В маршрутке меня тоже терзает запах пота и нестиранных носков — обоняние обострено до предела.
На работу я приезжаю с лицом нежного бледно-зеленого оттенка. Ужасно боюсь столкнуться в коридоре носом к носу с Вороновым. Вчера он повел себя как последний мудак, я банально боюсь его, ибо он способен на любую подлость! И от такого монстра я вынашиваю ребенка. Очень надеюсь, что малыш пойдет в меня, будет таким же добрым, ласковым и отзывчивым, как я.
Не успеваю усесться на рабочее место, как в кабинет врывается… да. Именно он. Холодный. Небритый. Злой. На меня глаза направил и выжигает дыру. Ох, на грудь смотрит. Соски моментально твердеют, и начинают неприятно царапаться о ткань бюстгальтера. Вчера я забыла один у него. Вот стыдобища! Но белье становится мне стремительно мало, ведь моя грудь наливается день ото дня, и просить свой лифчик обратно я точно не стану.
Однако, чего он так на меня смотрит? У меня аж низ живота сводит медовым потягиванием, и моментально вспоминаются вчерашние ощущения. В его твердых объятиях. Он — больной маньяк! И когда он все же поднимает глаза от моей груди, то я вижу всю грубость и злость, на которую только способен человек. Мужчина. Как же я его ненавижу. Опасаюсь и ненавижу!
— Что-о?! Что вы сказали, Гавриил Генрихович?! — не верю я своим ушам. — Как это в Сочи? Но… я ничего не знаю. У меня мало опыта, и вообще…
Конечно же я слышала о предстоящей деловой поездке нашего руководства. И очень надеялась спокойно отдохнуть от Гэгэ, и самое главное, от чокнутого гендира. А тут на тебе: теперь оказывается я должна лететь вместе с ними.
— Я не понял, Овечкина, ты что не рада? Для такой недалекой сотрудницы как ты, воровки и полной овцы — подобный шанс выпадает раз в жизни!
Тушуюсь. Слова неприятно бьют по моему самолюбию, по моему достоинству. А правильные гневные слова, для того чтобы поставить противного главбуха на место как назло не идут на ум.
— И вообще, я сам не в восторге от решения Воронова, и если тебе что-то не нравится, иди напрямую к нему! Я буду только рад, если тебя оставят в Москве!
Воронов! Ну конечно! Я аж зубами скреплю от злости! Решил взять меня в поездку в качестве девочки для битья… не выйдет! Я в конце-концов беременная девушка. У меня токсикоз. Я не могу улетать так далеко от женской консультации. Вдруг что-то случиться с ребенком? Его, на минуточку, ребенком?!
Забываю, что хотела достойно ответить Пузыреву, и вылетаю из его кабинета. Пойду к Воронову. Выскажу все, что я о нем думаю! Овца я тупая, как он меня считает, или имею собственное достоинство?!
— Кристина? — удивляется Татьяна, поднимая на меня глаза. — Вы к кому?
— К Воронову! — решительно говорю я.
Это надо решить прямо сейчас, пока я еще не растеряла весь боевой запал. И пока на меня снова не напал токсикоз.
— Михаил Захарович занят, — в ужасе мямлит Татьяна, — он просил не отвлекать его.
— Я мигом! — и, хотя я сама трясусь как осиновый лист, но все же отпираю дверь в кабинет генерального.
Воронов, точно скала, сосредоточившись изучает какой-то документ, сидя на своем навороченном боссовом кресле. Огромный. Раскаченный, точно медведь. Крупный, маститый мужчина. Ткань его делового костюма натянулась на мышцах, грозясь вот-вот сдаться и порваться под их натиском.
Греческий профиль его завораживает. Породистый прямой нос, тяжелая линия густых бровей, резкий изгиб губ. Красивый и опасный мужчина. Мой ребеночек будет одарен красотой и породой своего отца. Лучших ген для него не сыскать. Но я пришла совсем не за этим.
— Ты? — поднимает на меня тяжелый взгляд из-под густых бровей.