Книги
Остров дождей
Случайно оказавшийся в борделе в пятничный вечер ведьмак, ветеран забытой войны, берётся выполнить странный заказ: незнакомка приглашает на дом хастлера. Она ставит три условия: хастлер не должен дотрагиваться до неё; у хастлера должны быть завязаны глаза; хастлер должен быть и покорен, и груб. Удастся ли Трэйну угадать её желания? Какое прошлое стоит за этой девушкой, и что за тайну не должны увидеть его глаза?
Глава 1
Дождь лил который день, застилая серой пеленой дома, статуи и морской горизонт. Изо дня в день острова тонули в сизом тумане, так что кэбмены не желали выходить на службу, опасаясь не заметить в бесцветном мареве ограждения мостов и набережных и отправиться вместе с повозками в вечное плаванье по реке времён.
Приближалась осень – моё любимое время года с тех пор, как закончилась война. Дни становятся короче, залы библиотек пустеют, и нам остаётся только дремать за своими столами и ждать наступления ночи, когда можно будет разойтись по домам. Ночью же можно выпить отвара горных трав и уснуть, не думая ни о чём и не терзая себя воспоминаниями. Да, я люблю осень, и любовь эта становится лишь сильнее год от года. Но любви моей не разделяют мои друзья, которые считают своим долгом раз в неделю собираться все вместе в борделе у Барни и туда же вытаскивать меня.
Все вместе – значит вчетвером. Сам Барни, Лиаро – некогда целитель великой армии света, а ныне такой же лишённый поместья аристократ, как и я. Лиаро сохранился лучше многих из нас. После войны он смог остановиться. Говорит, что сам. Третий в нашей компании – Дайкон. Он как раз завязать не смог. С каждым годом мы видим, что ему становится хуже, но он никого не желает слушать. В глазах его с самой победы затаилась какая-то намертво вбитая, загнанная в самые тёмные уголки сознания жестокость. Я знаю, что Дайкон старается, и именно ему больше всех нас нужны эти встречи, чтобы не утонуть окончательно в мёртвой тишине бессмысленного одиночества. Вплоть до конца весны был ещё Киран, наш командир. В июле его тело нашли в глухой заводи возле порта. В те дни стоял такой же туман, как теперь…
Так что теперь нас осталось четверо. Четыре абсолютно разных человека – хозяин борделя, спивающийся аристократ, учитель музыки – да, Лиаро теперь учитель музыки, без иты он не смог лечить, а до войны успел освоить только игру на фортепиано, – и выжженный итой стражник. Каждую неделю мы собираемся в «Рубиновой пышке», пьём порфорский лагер и травим свои жуткие ведьмачьи байки. Ах да, забыл сказать, что объединяет нас всех: мы четверо – последние выжившие ведьмаки отряда «Чёрный лис».
«Пышек» мы заказываем нечасто. Бордель стал местом встреч в основном из-за Барни. Дела у него идут лучше, чем у любого из нас, и он не любит покидать своё заведение по вечерам. Зато Барни всегда готов принять старых друзей и напоить их бесплатным пивом, а значит, всё одно к одному, «Рубиновая пышка» – лучшее место для встреч.
Сегодня пятница, а значит, состоится очередная. Туман ватным одеялом накрыл дома, острова и заводи, утопив в сером мареве всю Атоллу от северных рифов до мыса Вестей. Я был бы рад закончить работу с бумагами и отправиться на боковую, но в ярко освещённом зале «Рубиновой пышки» меня уже ждала дружная ведьмачья компания со своими страшными сказками и некрасивыми воспоминаниями. Так что дорога моя лежала туда.
***
Барни не слишком разборчив. Наверное, у всех нас, прошедших войну, насмерть оторвало представления о морали. Он держит у себя девочек, мальчиков и, кажется, даже что-то среднее. Самые доверенные клиенты могут получить у него самые острые ощущения. Здесь есть и коренные островитянки, и дикарки с континента, и даже запрещённые к продаже и никогда не приезжающие в Атоллу по доброй воле уроженки острова Фей. Конечно, широк не только выбор, но и спектр услуг. Снизу и сверху, нежно и жёстко, с цепями и с перьями, в воде и в воздухе – Барни разрешает всё. Достаточно лишь заполнить небольшую анкету, и хозяин сам подберёт оптимальный персонал. А не найдет у себя – отыщет за пределами борделя и доставит в течение недели. Таковы правила и таков закон успеха «Рубиновой пышки». Девиз заведения – «Никто не уйдёт недовольным».
Мы, ведьмаки, имеем в этом плане своеобразные вкусы. Одни обходят девочек за полмили стороной, другие предпочитают мальчиков – потому что те не так пронзительно кричат. И многие нуждаются в возможности выпустить пар так, как за пределами борделя это не позволит сделать ни один партнёр.
Поэтому я не удивился, когда, заглянув в приватный кабинет, записанный за нашей доброй компанией, обнаружил на коленях у Лиаро худенькую девчушку, рыжую, как и сам клиент, и такую же гибкую. Лиаро всегда был ласков. Даже с теми, кого брал без взаимности, хоть и случалось такое не слишком часто. Зато в глазах Дайкона, наблюдавшего за мягкими движениями бёдер девчушки, горела неуёмная жажда. Барни не было, и я, не здороваясь, присел на один из диванчиков.
– Что празднуем? – спросил я, подхватывая со стола кружку и подставляя её к дубовой бочке. Струя бурой жидкости ударила о стекло и вскипела белой пеной.
– Годовщина, – сообщил Дайкон.
– Годовщина чего?
– Семь лет назад мы вытурили армию тьмы на континент, – Дайкон наконец отвернулся от парочки и посмотрел на меня, – неужто забыл, Трэйн?
Я фыркнул. Очередная годовщина очередной бестолковой победы. Я их не праздновал. Впрочем, я не праздновал даже свой день рождения – просто не хотел.
– Не начинайте, ребята, – Лиаро выглянул из-за подрагивающей спины девчушки. – Смотрите, что я нашёл.
Он подхватил любовницу подмышки и развернул, демонстрируя симпатичное личико и закушенную губу. Послушно развернувшись, та продолжила двигаться, но уже лицом к нам. Она явно была здесь недавно, или же Лиаро нарочно заказал «невинную» – рыженькая старательно отворачивалась, избегая наших взглядов, и скромно пыталась прикрыть ладошкой интимные места.
– Ты только хвалишься, – бросил Дайкон. – Когда уже начнёшь делиться?
Девчушка сильнее сжала руки, теперь уже пытаясь обнять себя за бока. Кажется, перспектива быть поделенной её не радовала. Стыдно признаться, но именно это бессилие перед неизбежностью, написанное на её лице, заставило мою плоть дрогнуть и начать подниматься. Ничего не могу с собой поделать. Что-то неправильное засело в нас, доблестных воинах света. Быть может, ита несёт в себе эту заразу жестокости… Не знаю. Только жалость в нас заменило что-то другое – желание причинять боль.