— Так что, вполне вероятно, эта цифра очень условна и временна. Мой тебе совет, снова — почитай литературу, выбери себе Веру и в следующий раз уже отправишься в свой рай или ад. Ну или куда там занесёт тебя твоя Вера… Все выбирают свой путь. Так что, выбери свой, в котором тебя твой Бог простит и отправит на небеса, и будет тебе счастье… Кто у нас там всепрощающий… Иегова, вроде. Ну или кто-то у христиан, у них самые лайтовые божки. Только из старых мифов не бери, Зевс, Перун, Ра — это из раздела сказок и мифов, это не сработает.
— Даже если сильно уверовать?
— Ну… Настолько сильно в них давно никто не верил. Я уже и забыл, когда. Мне тут один недавно доказывал, что верует в Летающего Макаронного Монстра. У них даже есть своя библия, свой рай и ад, ты представляешь?
— Слышал что-то такое. Пастафарианство, вроде называется.
— Точно! По их вере, в раю всегда извергается пивной вулкан и круглыми сутками для адептов танцуют стриптизёрши. А в аду тоже самое, за исключением того, что пиво может быть старым, а стриптизёрши не первой свежести.
— И что? Куда он попал, в рад или рай?
— В ад. Только нормальный. В Макаронного Монстра они только на словах верят, а на деле — самые обычные католики и протестанты, по большей части. — Пётр остановился напротив меня, посмотрел в глаза, вздохнул и выговорил: — Ладно, вроде ввёл в курс дела. Пора не перерождение. Кем ты хочешь стать? Выбирай!
— Я никем не хочу быть. — Пожал я плечами. — Не вижу в этом смысла.
— Так не пойдёт. Нужно выбрать, иначе, я отправляю тебя на своё усмотрение.
— Ну и отправляй. — Теперь хмыкнул я. — Мне всё равно.
— Хорошо… — Пётр покачал головой и повернулся ко мне спиной. — Так что у нас есть…
Перед нами прямо в воздухе развернулся огромный галоэкран, по которому забегали картинки.
— Вот! — Он ткнул пальцем в экран, и мельтешение на нём прекратилось, остановившись на изображении яркого, красно-чёрного представителя семейства курообразных. — Побегаешь все свои три жизни петухом, растратишь заработанную карму. Я тебя даже сюда забирать не буду, ты же всё равно выбирать новое тело не хочешь. Полгода-год, и если всё же не сделаешь выбор в пользу какой-то Веры, растворишься в вечном эфире, и дело с концом. — Пётр на миг задумался. — Можно даже петухом на Кубе, будешь участвовать в петушиных боях. Любишь петушиные бои, Алехандро?
— В смысле петухом? — Мои брови сами собой взметнулись вверх. — Я думал, только человеком.
— Ну, я такого точно не говорил. А что ты там себе надумал, не моя забота. Я говорил — взрослой личностью. А петух у нас достаточно взрослый.
— Так, ладно! — Проворчал я, сморщив лоб. — Лучше я сам выберу. Давай, показывай, что там у тебя ещё есть… И давай в этот раз без животных…
Мой собеседник довольно хмыкнул, покачал головой и снова повернулся к экрану… Развёл… По-любому развёл как малое дитя!
Было у Педро-Петра не так уж и много вариантов, как ни странно. По моим внутренним ощущениям, я смотрел на мелькающие в воздухе голограммы людей не меньше часа. И девушки, и парни, и мужчины. Их было так много… Что я там хотел увидеть? Симпатичную мордашку? Нет… Не знаю… Тогда что? По каким критериям я пытался сделать выбор? Да если честно, ни по каким. Не мог я никого выбрать, как-то не по мне всё это было.
— Послушай, Петь. — Прервал я затянувшееся молчание. — А если не по внешности выбирать? Есть среди них детский врач, например? Всегда мечтал стать врачом.
— Нахера тебе тело врача, если ты в нём будешь со своими навыками? — Неожиданно возмутился Пётр. — Хочешь поубивать пациентов?