— А почему? Что там такое?

— Я не могу вам этого сказать. Мы не должны говорить с вами об этом. Блейк сам собирается вам все рассказать.

Я внимательно посмотрел на нее. Гладкие светлые волосы зачесаны за уши, сама девочка чрезвычайно бледная и тощая, с пальцами тонкими, как лапки у паука, и ногами как у скелета, обутыми в желтые сандалии и покрытыми болячками и волдырями.

— А тебя как зовут?

Усмехнувшись, она вытерла руку о шорты и подала мне.

— Меня зовут Соверен. Да, именно Соверен. Так меня назвали родители. Потому что я была, ну, настолько ценной для общины, когда появилась на свет. Наверное.

— Так ты родилась здесь?

— Ага, и это место мне совсем не нравится. В день, когда мне исполнится восемнадцать, все это уже станет историей. — Она изобразила рукой самолет и направила его в сторону материка.[11] — Пока, дорогие, вы больше меня не увидите. Осталось всего четыре месяца.

— А кто твои родители?

— Гаррики. Да вы с ними знакомы. Ну, у которых словно кол в заднице.

— Да, я с ними знаком.

— Я знаю, о чем вы думаете — дом престарелых, да? — Она усмехнулась, показав дырку на месте левого клыка.

«Никакого лечения», — промелькнуло у меня в голове.

— Они ждали до тридцати восьми лет, пока наконец меня не сделали — уже совсем старыми. Ничего себе, правда? Но тут все такие — кучка дебилов. — Она перестала улыбаться и несколько секунд смотрела на меня, переминаясь с ноги на ногу и обкусывая большой палец. — А знаете, вы не похожи на журналиста. — Она вытащила палец изо рта. — Вам кто-нибудь об этом говорил? Я много смотрю телик и знаю, как должны выглядеть журналисты. Первое, что я подумала, когда вас увидела, — ни в коем случае, он совсем не похож на журналиста.

Я посмотрел на свои видавшие виды шорты, большие перепачканные руки и грязные сандалии и не смог удержаться от улыбки. Она была права — несмотря на диплом по психологии, хорошо обставленный дом и непыльную работу, я так и не смог вытравить из себя мерсисайдского докера. Я занимался этим делом только один раз — летом, когда помогал отцу, — но, очевидно, оно сидело у меня в генах.

— Знаю, — сказал я. — Я похож на грузчика.

— Точно. Вы похожи на грузчика.

Закрыв объектив крышкой, я пристально посмотрел на девочку.

— Соверен, — спросил я, — что здесь происходит? Что творится в церкви? Для каких ритуалов она предназначена?

Она засмеялась.