– Он здесь где-то… – Артем сжимал багор. – Здесь…

– Почему?

– Много мяса осталось, не ушел бы.

Меня затошнило. Не от запаха – от напряжения. От острова.

Медведь. Медведя не спросишь о будущем.

– В голову старайся, если что, – посоветовал Артем. – Или очередью, может, тогда пробьет.

Да, буду стараться в голову. Очередью в голову.

Не пробьет, медведя так не застрелить.

– Для чего дым? – спросила я.

– Мишка не любит этот дымок, – пояснил Артем. – Ой как не любит… Надо его отвадить…

– Мы же здесь не останемся, – напомнила я. – Зачем нам отваживать?

– Да, – кивнул Артем. – Но он нас заметил, мы ему уже понравились… Он пойдет за нами по берегу.

Я почувствовала, как по шее поднимается холодок, много-много ледяных иголок, точно еж прокатился. Не скажу, что приятное ощущение, особенно после того, что я видела здесь.

Он пойдет за нами по берегу.

– Им сейчас раздолье, – сказал Артем. – Народу в последние годы много мрет, кругом трупы, вот они и жиреют. Да и без трупов… Людей ловить легче, чем рыбу. А если про пролив правда, если вода отступила, то с материка могло позайти… Представь, какой сейчас в Александровском пир идет?

Я потерла левой рукой горло, я представила Александровск. Медведей в сумерках, спускающихся с гор к морю, к городу, медленно бредущих вдоль развалин, и…

– Мы должны отвадить его, – сказал Артем. – Должны показать, что мы – трудная добыча, что с нами лучше не связываться, проще уйти за другими. Стрельни-ка.

– Куда? – не поняла я.

– В воздух. Стрельни пару раз, он должен испугаться. Мишка хитрый, но трусливый…

Я перевела пистолет на одиночный огонь и выстрелила два раза; получилось громко, звук отразился от фермы мачты и раскатился над лесом дребезжащим жестяным эхом; наверное, в прошлые дни над тайгой взметнулись бы птицы, но сейчас птиц не было. Только тишина и равнодушное жужжание насекомых, которых, кстати, осталось не так уж много.