– Стефан? Ты слышал?
– Да.
– Это плохо отразится на его дальнейшей карьере.
Адриан нагнулся к трубке.
– Господин начальник, я знаю, что за несколько дней работы с инспектором Геринген я научусь куда большему, чем за полтора года подготовки. Если хотите оказать мне услугу, позвольте продолжать это расследование вместе с ней.
– Если вы согласны, то продолжайте. Удачи, Сара.
Сара смотрела на Адриана со смесью восхищения и печали. И думать нечего, с такой решимостью он может далеко пойти. Даже если обожжется.
– Вы уверены в вашем выборе?
– Не хочу возвращаться в районный участок и принимать заявления граждан, зная, что упустил такое дело.
Адриан осознал, что сейчас ляпнул.
– Ну… я хочу сказать…
– Не извиняйтесь: это же не ваш отец.
Сара выехала с обочины на проезжую часть.
– Всего один вопрос, – добавил Адриан. – То, о чем сказано в статье, правда?
– Факты – да. То, на что автор намекает, – совсем другая история, – ответила Сара, нажимая на педаль газа.
Глава 11
Кристофер бросил газету на пол и рывком поднялся.
Стены его кабинета в доме, который еще год назад он делил с Сарой, были увешаны планом Осло, картой Норвегии, сделанными от руки заметками и вырезанными из газет статьями, в которых многократно упоминалось имя Сары Геринген. Это были приметы той напряженной работы, которую он делал на протяжении года, и одновременно его журналистской деятельности в еженедельнике «Моргенбладет».
После того как Сару посадили в тюрьму, он много раз возвращался в Оппсал, на место исчезновения маленького Маттса Хелланда, но в этом предместье Осло, кишащем наркоторговцами и хулиганами, никто не хотел с ним разговаривать. Через Тобиаса Ловструда, которого он знал по рассказам Сары, он попытался раздобыть судебно-медицинское заключение о причинах смерти мальчика… но старый эксперт ему не доверял. Та скудная информация, которую ему все-таки удалось собрать к этому моменту, к сожалению, скорее подтверждала факты, изложенные Томасом Хольмом в его статье.
Сегодня утром он подбадривал Сару, говоря, будто бы проводимое им расследование подтверждает ее невиновность, но она не захотела об этом говорить. Хотела ли она по-прежнему отдалить его от себя или скрывала действительно совершенное ею преступление?