– А что это такое?

– Я пока еще не установила. Могу только сказать, что он не входит в список токсичных веществ.

Сара бросила быстрый взгляд на лицо молодой женщины. Лет тридцати, брюнетка, вид школьной учительницы.

– Улики?

– Многочисленные отпечатки пальцев, но нужно дождаться, пока в лаборатории проведут их сравнительный анализ с отпечатками жертвы. А также следов обуви с обувью жертвы.

– Вы уже осмотрели бюро?

– Пока нет… Хотите, я уйду?

– Нет-нет, продолжайте работать.

Сара прошла по комнате и посмотрела на дубовое бюро, освещаемое лампой с оранжевым абажуром, с кожаным бюваром на середине и авторучкой сбоку. Единственным более личным предметом была фотография в рамке. Со снимка улыбался отец, уже немолодой, в окружении двух девочек-подростков и жены. Фотография была сделана перед домом. Сара запомнила тот день еще и потому, что отец им тогда сказал, что любит их. Сказал единственный раз в жизни. Со слезами на глазах Сара поставила фотографию на место и открыла ящик стола. Внутри она нашла папки с документами, которые просмотрела, усевшись в глубокое отцовское кресло. Счета за электричество, воду, техобслуживание автомобиля, квитанции об уплате налога: все было в порядке, никаких подозрительных расходов.

Сара открыла второй ящик, и ее внимание тотчас же привлек желтый конверт с эмблемой норвежской полиции. Она извлекла написанное от руки и датированное 3 июня 2019 года заявление. Автором был ее отец – Андре Вассили. Сара пробежала взглядом заявление и не поверила собственным глазам.