Инвалидное кресло покатилось вперёд к выходу быстро. Без шанса на прощание или ещё одну доброжелательную улыбку между двумя нелепыми пассажирами. Только на выходе девушка Таня повернула голову в сторону своего места и закрыла глаза. Там по-прежнему стоял парень с рюкзаком в руке и уже сам себя чувствовал растеряно, неуверенно.
Надо же было оказаться в глупом положении по случайности. Там, уже на перроне, Таня самостоятельно крутила колёса кресла, не совершая особых усилий. Она смотрела вниз и слушала со скромным спокойствием, что ей говорит встречающий парень.
Ошибка общения останется тут, в стенках скорого поезда. Вместе со вкусом оплошности и аккуратно свёрнутым в квадратик платком на месте пассажирки.
Таня открыла широко глаза и резко выпрямилась за столом, не заметив как в тарелке оказался кусок пирога.
– М-м-м вкусно. Чего не ешь? – парень кивнул на блюдце, разрезая свою порцию на маленькие кусочки. Аристократично. Медленно вонзая нож в мягкое тесто.
– Не хочу.
Парень подмигнул и протянул блюдце с фруктами. В слабо освещённой кухне цвет его волос казался ближе к тёмному. Парню это придавало мужественности, но стоило ему наклониться через стол, потрепать свою Таню по щеке, как тут же темнота сменялась на пшеничный цвет и он опять вечно нежный мальчик. Какой есть. Неизменно лишь голубые глаза выделялись на лице и низко посаженные брови. Он был её парнем. Просто любимый, по которому Таня соскучилась.
– Лёш, тебе не поздно для пирога? – она вздохнула, глядя только перед собой. Как танцору кордебалета в Большом театре и блюстителю диеты, Алексею давно пора вешать замки амбарные на всё, что стряпает мать. Но запретить себе он никак не мог. Маленькая сила воли.
Любовно парень улыбнулся и пожал плечами.
– Для маминой стряпни не поздно никогда. Сама попробуй. Это ж чудо какое-то.
Девушка вздохнула, подняв голову, чтобы приглядеться к лицу танцора. Он совсем другой сегодня. Улыбается, смотрит ответно в карие глаза больше пяти секунд, вечером дома. Эта разлука в несколько дней оказалась на пользу. Обоим. Отдохнули.
– Лёш, я по тебе соскучилась. Сильно.
Парень кивнул, заёрзав на стуле. Каждый раз, приезжая из родного Питера, Таня смотрела на него как первый раз. Счастливые глаза, спина и плечи ни на миллиметр недвижимы. Чисто аристократично парень утирает с уголков губ крошки. И она смотрит на этот жест с дурацкой улыбкой, обмякнув в кресле. Даже квартира теперь казалась для Тани новой. Излишне свободная, в бело-серых тонах, открытая для мрака и закрытая чаще всего от солнечных лучей. Коробка для съёмки ситкомов или рекламы дорогого вина. Вот и дегустатор есть. Герой этой рекламы. Голубоглазый блондин с ровными, прочерченными скулами. Он по-королевски смотрит на рекламируемый товар с красным содержимым и улыбается своей рекламной улыбкой.
– Мы вино попозже откроем. Ближе к ночи. Да? – Лёша обнял пальцами сосуд, с прищуром рассматривая этикетку. Вино привезли специально из Тосканы для обмывания повышения в театре. Оно маячило, уже было так близко. Сольная партия в постановке Большого театра. Ближе, чем карие глаза. Подумать только: с училища и в солисты. Самоуверенность подмывала танцора поверить в этот успех, отмести от себя лишние старания и просто наслаждаться, уже сейчас. Пьяным успехом.
Таня, чьи глаза теперь смотрели пусто и с нулевым значением эмоций, обняла себя руками. Зябко. Неловко. От того, что действительно в горло ничего не лезет.
– Как хочешь. Откроем позже. Но тебе смотр назначили на завтра. И это только первый день.
– И? Как это всё связано между собой? – усмехнулся парень.
– Никак, – Таня смутилась, – просто повод для вина будет… потом. Сейчас тебе нужно подготовиться, отдохнуть.
– Потом? Я не считаю, что назначение меня на роль это "потом", – тон беседы стал опускаться к нулю по Цельсию, но быстро перевалил за отметку "выше ноля", что могло создать вокруг пары опять рекламную атмосферу.