Но мои взгляды — это мои взгляды, а пока есть действительность, где нужно искать способы добиться прекращения пыток в АИК-25. И первый шаг уже сделан, и это — мое грядущее освобождение. Тот воздух, который разрывал мои легкие, вливал заново в меня жизнь. Я не мог поверить, что это произошло.
Это была первая моя весна за семь лет ада. «Я так боялся тебя больше не увидеть, не услышу своего соловья, который заставляет меня своей трелью жить», — шептал я про себя.
Наконец-то настала та минута, когда я могу написать о приятном. В моей одиночной камере послышалось чириканье синицы. Первое марта, уже весна, и в мою камеру уже заглядывают теплые лучики весны. Это приятные минуты в одних сплошных неприятностях. Ровно пять лет назад в марте месяце я освободился из АИК-25. И вот она — самая теплая, самая красивая, самая долгожданная моя — весна! Я так соскучился за тобою, тишина, сквозь которую слышен пробивающийся к моему сердцу запах сирени. Внутри меня потекли весенние ручьи после холодной, серой вечной мерзлоты. Я боялся упустить каждую секундочку оживающего всего вокруг, потому что с распускающимися почками деревьев оживал и я. Я не мог пропустить ни одного распускающегося цветка, рука не могла сорвать его; я наклонялся и весь аромат его вдыхал в себя. Лучи солнца, словно чьи-то теплые ладони, прикасались к моему лицу.
«Я жив», — неустанно повторял я сам себе.
«Я жив», — заставлял меня сказать своею трелью соловей.
«Я жив», — шептала во мне закаменевшая от вечной боли душа.
Прости меня, моя весна за то, что я однажды, сидя в карцере, подумал про себя, что тебя больше не увижу.
Один лишь врагво мне сидел, которого я очень сильно боялся, на которого я не хотел тратить свое время — это мой сон. Практически каждую ночь во снах я возвращался в АИК-25, словно ад воспоминаний из моего прошлого. Каждую ночь я вижу глаза осужденных с криком о помощи. Практически каждую ночь я вижу лица оперативников, надевающих на меня наручники, и я от боли кричу лишь одно-единственное слово: «Боже!» От страшных снов, или из-за того, что я кричу во сне, просыпался весь мокрый от холодного пота. Как сам дьявол вонзил в меня свои огненные стрелы ада и словно огненным сверлом прокручивая его в моем сердце. И лишь раскрыв глаза, я сначала не мог понять, где я нахожусь; через секунды мой разум начинает напоминать мне, что я освободился. Следующие секунды в моей голове пробуждают спор: может сейчас я заснул, а мое освобождение — это лишь часть сна, а АИК-25 — это и есть реальность? Даже приходилось кусать себя для того, чтобы поверить в реальность. Но я так боялся не ощутить свои зубы на своей руке, ведь весна, когда приходила ко мне в зоне, была лишь во снах. В этих снах я кусал себя, щипал, грыз, кричал, но боли не ощущал. Просыпаясь в АИК-25, тем самым возвращаясь в реальность, я просил Всевышнего об одном: сделай так, чтобы я заснул и больше не проснулся.
Весна стала для меня первым лекарством для моей душевной раны. Несмотря на все сложности, которые возникали с моим освобождением, а это, в основном, связано с адаптацией, я их преодолевал. Но сначала подумал о собственной безопасности. Наверное, будет неправильно, а точнее, не очень умно с моей стороны становиться на учет в милиции и начинать свою писанину. Уже будет существовать реальность в фабрикации уголовного дела, невозможно предсказать, какие могут посетить мысли тех, к кому обращусь. «Не думать о плохом, думать лишь о хорошем» — это не для меня. Если бы я так думал в АИК-25, то вряд ли бы я сейчас все это писал. Всегда нужно максимально приготовиться к плохому, потому что потом можно будет максимально избежать последствий. А когда настает хорошее, то от него плохих последствий не бывает. А на данный момент абсолютно не прогнозированная ситуация, ведь я не обращаюсь за помощью к тому государству, которое гарантирует мне безопасность.
Но останавливаться в том, что я давно начал, я, естественно, не собирался, только на этот раз руки у меня уже были развязаны. В целях безопасности, да и без ведома людей, которые мне оказывали помощь и поддержку, называть их не буду. Но скажу, что никто из них никакого отношения к местам лишения свободы в прошлом не имел. Благодаря их помощи мне удалось уже в конце апреля устроиться на работу, где был стабильный заработок, позволяющий снять квартиру и обеспечить свои потребности. Но самое главное, что меня все устраивало. Босс по работе был человеком одного характера со мной, во многом наши взгляды совпадали. У нас было одинаковое чувство юмора, но разные политические взгляды. Но сходство мы быстро нашли и в политике, самым компромиссным нашим вариантом стало то, что все «они» одним медом мазаны. Но самое главное, что нас объединяло — это глубокое небезразличие к своей стране, что часто заставляло нас дискутировать, рассуждать. Благодаря этому человеку у меня появилась хорошая возможность снимать комнату по одному адресу, по которому приходили ответы на мои обращения. А проживать в другом месте, это уже увеличивает шансы на безопасность. Работа позволяла мне одновременно совмещать две вещи: писать свои обращения и выполнять свои обязательства по работе.
Первое свое обращение я, конечно, написал Президенту Украины В. Ющенко, май 2007 г. Естественно, описал все подробности, конечно, описал всю ситуацию. Была, конечно, надежда, правда, очень слабая, что будет какая-то реакция. И эта реакция со временем была — перенаправили мое обращение в Генеральную прокуратуру Украины. Конечно, меня это насторожило, потому что слова прокуратуры я уже слышал, находясь в АИК-25: «А ты думал, что Ющенко или Тимошенко сюда приедет?». И я не ошибся: Генеральная прокуратура Украины направила мое обращение в прокуратуру Харьковской обл. Прокуратура Харьковской обл. направила мое обращение тому самому прокурору, который с белой улыбкой мне говорил: «А ты думал, что Ющенко или Тимошенко приедет?».
Идентичное обращение было мной направлено Тимошенко и Турчинову. На то время Тимошенко была премьер-министром Украины. Турчинов — ее первый заместитель. Но все мои обращения отфутболивались то в Департамент Украины по исполнению наказаний, то в прокуратуру. Откуда приходил всего лишь один ответ: все мной изложенные факты не подтвердились. Но я не прекращал писать, только уже на народных депутатов Украины и Уполномоченному по правам человека. Но реакция была той же самой: ГПУ, Департамент Украины, Уполномоченный по правам человек, откуда приходили лишь одни отписки.
Чем больше я писал, тем больше убеждался, какая огромнейшая сила покрывает преступления в АИК-25. Несмотря на то, что практически в каждом своем обращении я оставлял свой номер телефона, никогда никто не соизволил мне позвонить, хоть что-то спросить. Я не могу даже описать ту боль и разочарование, которые меня постигли, когда я осознал, что подобная схема отфутболивания моих обращений лишь говорит о причастности государства к преступлениям в АИК-25. В голову опять полезли мысли о терактах, которые происходили в Европе, в США. Чем конкретно руководствовались террористы при совершении массового убийства абсолютно невинных людей? Ведь могут быть такие причины, о которых мы просто не догадываемся, может быть, у них есть своя правда, только эту правде скрывают от нас, от мирных граждан.
Я наперед прошу извинения у мусульман, если мои дальнейшие высказывания покажутся кому-то такими, которые могут задеть их религиозные чувства. Я сам по вере своей не мусульманин, а значит, осуждать или даже что-то произносить касательно другой веры считаю неправильным. Хотя не скрою, что вера в Аллаха у меня вызывает огромное уважение и симпатию. Но стать мусульманином я не могу потому, что я родился в Украине, в православной вере. А это значит, что на все это была воля Всевышнего, но не моя. И если я откажусь от своего православия сегодня и приму мусульманство, то где гарантии, что завтра я не предам мусульман! Если бы была воля Всевышнего на то, чтобы я был мусульманином, то я родился б в мусульманской стране, мусульманской семье. Нельзя сомневаться в силе Всевышнего! И для того, чтобы каждый мусульманин, которому представится возможность прочитать мои рукописи, имел представления о моем глубоком уважении к мусульманам, я произнесу самые дорогие слова для каждого мусульманин: «Да будет Аллах доволен твоими делами!»
Я просто не верю, что мусульманин может пойти на смерть и убивать других лишь из-за того, что ему так сильно захотелось. Мусульманин никогда не пойдет убивать другого, если он не будет убежден, что он на все сто процентов прав. Совершить то, что весь род его обесчестит, мусульманин просто не может. Но тогда что заставило мусульман пойти на такой шаг, который вылился в теракты в США 11 сентября, в Европе — в поезда смерти? Давайте сами зададим себе такой вопрос и на него ответим: Алексеевская ИК № 25 может быть чем-то подобным?
Прошло практически десять месяцев, как я освободился из АИК-25, но за весь этот период моих обращений не были ни малейшего результата. Все ответы, куда бы я не обращался, направлялись в те же самые инстанции, и оттуда приходили одни и те же ответы: «нарушений не установлено». Терпению приходил конец, мне не так был важен результат моих обращений, в которых я настаивал на возбуждении уголовного дела. Важно было то, что пытки в АИК-25 продолжали существовать, примерно три осужденных в неделю забиваются в наручники. В месяц это уже 12 человек, за десять месяцев это уже 120 человек. Но это, если учитывать всего лишь одни наручники, а если брать во внимание и удары дубинок, то эта цифра увеличится как минимум вдесятеро. Но если взять в целом права человека, то работая каждый день в две смены, как минимум, человек 500 в день ущемляются в своих правах. Тогда какой цифры достигнет количество нарушений прав человека за десять месяцев?
«Если эти вещи ничуть не беспокоили наше правительство, то, значит, этих обращений недостаточно, чего-то я еще не сделал, не может быть такого, чтобы не было выхода. Он есть, только нужно его искать», — не уставал я себе твердить.
Я думаю, что многие бы уже сказали: «Да ну его, лучше бы подумал о себе!» Тогда почему вы возмущаетесь своим правительством, какие могут быть вообще недовольства? Если вы отмахиваетесь от другого человека, оказавшегося в беде, то чем вы лучше собственного правительства? Которое, как и вы, отмахнулось от вас и думает о себе. Прежде всего, всегда начинайте с себя, сколько раз вы лично сами прошли мимо того, возле которого нужно остановиться?
Но моя жизнь — это моя жизнь! Я считаю, что всегда найдутся те, кто предаст, но тех, кто помогут — лишь единицы. Мои представления о жизни идут вразрез с сегодняшним миром, который окружает каждого из нас. Я считаю, что если ты уже узнал о проблеме, то на это была воля Всевышнего, и как ты себя в дальнейшем поведешь — это и будет твоим ответом, когда станешь перед Всевышним, в твой судный день. И то, что кто-то себя успокаивает, покупая два метра земли в Иерусалиме, где-то в душе надеются, что покупают место в Раю. Это самая страшная ошибка, которую только может совершить человек; земле предается прах и лишь деяния ваши передаются Богу. А подобные покупки земли для своего захоронения в Иерусалиме — это стопроцентный эгоизм человека, который послужит лишь очередным доказательством для него самого, кто он есть! И где его место! За все существование человечества еще ни одному человеку не удалось купить себе чьи-то заслуги, чьи-то поступки. Эти вещи не материальны, их пощупать нельзя.
А на данный момент мне не нужно было доказывать себе самому, что происходит с осужденными в АИК-25. Я хорошо понимаю, скольким я людям помогаю одновременно, и то, что мне небезразлична их боль, которая безразлична правительству — меня не унижает, а только возвышает.