– Я поговорю с ней, – подошла Правительница Айра.

Она мягко взяла Анну за руку и отвела в сторону.

– Ты мне не мать после этого, – обиженно бросила Анна, отстраняясь.

– Тут вообще-то Правители собрались, – бросил Зарт, закрывая дверь и вставая у порога. – Как ты разговариваешь с матерью?!

– А я кто?! Серое облако пыли? – Анна развернулась и быстрым шагом вышла из зала.

Мало того, что ее игнорировали и использовали, так еще выставляли на всю галактику убогой, не способной утереть сопли под носом. А демон, которому она доверяла, даже не пожелал выйти, чтобы заставить других считаться с нею. Он то и дело проворачивал за спиной делишки, о которых она могла только догадываться, и часто забывал, что именно он призван расположить к ней других Правителей и демонов. И ничего не поделаешь, он не нуждался в ее крови, после того как стал собственником Черной дыры.

Анну душила обида, слезы бежали по лицу.

Наверное, это был последний день, когда она входила в Олеомское содружество. Никто не воспринимал ее здесь, как Правителя. Она уже жалела, что согласилась принять в империи бажби и динов. Вырвать их из империи, когда они только-только вернулись в цивилизацию, было то же самое, что заставить их вернуться в каменный век.

Ну и пусть! Она еще достанет себе звезд, а эти две передаст матери. Дины и бажби отца с удовольствием примут ее правление.

На Сорее мать простили, позволив занять дворец, который долгое время принадлежал Катрин, но конфисковали половину звезд. И народа у нее осталось немного. Мать вела себя тише воды, ниже травы, редко появляясь даже на Огре. Но она отстраивала империю. На рынке начали появляться товары с гербом империи Гидра.

– Аня, послушай… – мать поравнялась с нею, ухватив за руку. – Не пори горячку.

Анна и не заметила, что мать идет за ней.

– Отстань! – выдохнула она, вытирая слезы.

– Давай посидим где-нибудь, не вынося сор из избы.

Они стояли на центральной площади. Прохожие с удивлением оглядывались на них и замедляли шаг.

Нечасто увидишь Правителя в слезах.

Анна сполоснула лицо из фонтана, задержав взгляд на беззаботной яркой радуге дождевой пыли. Солнечные лучи преломлялись в прозрачном камне статуи, окрашивая струи воды в разные цвета.

– А ты не пойдешь на Совет? – прищурилась она, повернувшись к матери. Совет уже, наверное, начался, но мать не торопилась, придирчиво осматривая свой отреставрированный дворец. Когда Анна была здесь в первый раз, дворец матери выглядел запущенно, ее статуя, женщина с крыльями, со временем потеряла форму, теперь же и дворец, и фонтаны, и статую привели в порядок. Ночью здесь все светилось, флюоресцируя, собирая много зрителей. Сейчас, сияя в солнечных лучах, площадь была относительно пустынна – днем жизнь на Огре сосредотачивалась в деловых кварталах.

– Меня не было шестьдесят пять миллионов лет, как-то обходились, – мать взяла ее под руку и повела через площадь.

– Но почему Даю разрешили, а меня выставили? – Анна всхлипнула, высморкавшись.