– Декабристы! Восстание! Там всё понятно.

– Восстание? Да что ты о нем можешь знать?!

– То же, что и все.

– Именно. То есть, ничего.

– Как это ничего?! Почему это ничего?! Я всё знаю!

– Ну, давай, просвети меня, – и смотрит этак ехидно. Дескать, всё, что ты скажешь, я заранее знаю и давно уже ответ подготовил. Как же! Слыхали.

– Нет, – говорю, – сначала ты.

– Легко!

И начал.

– Ты когда-нибудь думал, что вообще произошло четырнадцатого декабря? Вышли на Сенатскую три тысячи человек, постояли и разошлись. Ладно-ладно! – Варламов примиряюще поднял ладони. – Разогнали их. Пушками. А теперь подумай: чего ради они туда поперлись? Что они там потеряли? Чтобы взять Сенат и принудить сенаторов к передаче власти? Так сенаторы разъехались за три часа до того, как московцы выстроились в каре! Ты можешь сказать, что они узнали об этом только там, на площади. Они – да. А вот руководители восстания знали о том, что сенаторов в семь утра к присяге приводить будут, еще загодя – вечером тринадцатого – и никак не предупредили своих. То есть, первый пункт плана рушится, а мы всё равно будем его выполнять! Так?

Павел говорил с надрывом, будто нужно меня уговорить во что бы то ни стало. Я молчал.

– Ладно, вышли. Стоим, ждем. Руководства ждем. Где ж оно? Где Трубецкой? А не пришел. Диктатор – и не пришел! Назначенный диктатор. То есть его за два дня назначили, чтобы он всеми ими командовал. Вот ты подумай – как диктатора можно назначить?! Настоящий диктатор сам всеми силами к власти тянется. А вот взяли и назначили! Да и кого?! Гвардейского офицера, которого все в Петербурге знают? Ан, нет! Полковника, шесть лет уже служившего в армейских штабах, и уже год как находящегося в Киеве! Он в столицу вообще в командировку приехал. Его никто из столичной гвардии не знает – ни солдаты, ни младшие офицеры. Как такому подчиняться?

Я пожал плечами.

– Рылеев? Этот пошел искать Трубецкого. И тоже исчез. Замечательно! Восстание без руководителей. Ладно бы солдаты знали, чего они вышли. Так нет. Им навешали лапши на уши про Конституцию – жену Константина и про неправильную присягу. Солдаты – что? Им приказали, они и вышли. Теперь стоят. Холодно. Мороз минус десять. Ветер с Невы. Как ты понимаешь, при такой погоде в парадной форме долго не выстоишь. Можно вусмерть обморозиться. Они стоят. Конечно, иногда что-нибудь да происходит. То Милорадович подъедет с душеспасительными речами, то конногвардейцы вяло наступают, то ряды восставших пополняются. Восставших! Северное общество, понимаешь.

Варламов зло сплюнул, показывая, как он ко всему этому относится.

– Как же их называть, по-твоему?

– По-моему, они больше похожи на общество любителей почесать языком.

– То есть?

– Не делай вид, что глупее, чем кажешься. Кого ни возьми – никто за свои слова не отвечает. Когда шумно обсуждают, что делать, они – на коне. И Измайловский полк выведу, и Гвардейский экипаж – вслед за ним, и царя ликвидирую. А как до дела доходит, так сразу в отказ: то – не могу, это – никак, а царя вообще убивать не буду, это я пошутил! Если непонятно, так я про Якубовича. Да кого ни возьми, большинство так. Вон, Каховский тоже собирался в царя стрелять, а в конечном итоге Милорадовича пристрелил. Не убили бы его, может, всё и обошлось. Постояли, померзли бы и разошлись в казармы. Получилась бы демонстрация поддержки нового царя – Николая. Да и по мелочам там столько несоответствий, что диву даешься.

– С чем несоответствий?