Значит, это всего лишь местные
– Кто главарь? Где ваш лагерь? – принялся расспрашивать пленника сын падишаха.
– У нас нет ни того ни другого. Мы люди свободные. Скитаемся по этим землям и устраиваем лагерь там, где захотим.
– И сколько же вас всего?
– Нас совсем немного, мы ищем себе пропитание. А на вас наткнулись совершенно случайно. Думали, это торговый караван… Если б мы знали, сколько вас, то никогда не напали бы таким количеством. Но скоро подтянутся наши братья – их будут сотни, и они отомстят. Вы узнаете о том, что они здесь, только когда будет уже слишком поздно. Они разрушат ваш лагерь, перебьют воинов, захватят ваше добро и повеселятся с вашими женщинами…
Не закончив, бандит неожиданно отпрыгнул в сторону, отчаянно пытаясь дотянуться до своего ножа, который лежал, наполовину погруженный в лужу. Его пальцы как раз ухватились за его рукоятку, когда Хуррам воткнул ему в живот свой меч. Грабитель упал спиной в грязь и, подергавшись несколько мгновений с вытаращенными глазами и залитым кровью ртом, испустил дух.
Сев на лошадь, Хуррам вернулся назад по тропе, раздумывая над тем, что сказал дакойт. Что это было – тщеславное хвастовство или здесь действительно много разбойников, может быть, целая армия? Он не имеет права рисковать. Его люди должны напрячься и переправиться через реку до наступления темноты. Сколько еще раз ему придется зависеть от милосердия бандитов – таких же преступников, каким объявил его собственный отец, – пока его сторонники не окажутся в безопасности? Всю дорогу опальный шахзаде ощущал горечь от того, что его отец сотворил с ним, и его мучили мрачные мысли о том, как низко он пал.
Через два часа, когда все мертвые были похоронены, а дозоры подтвердили отсутствие следов бандитов, колонна преодолела короткое расстояние до реки. Та была широкой – около двухсот футов в ширину, – но, несмотря на обильные дожди, не очень глубокой. Там, где дозорные нашли брод, глубина была не больше четырех футов. И тем не менее течение было быстрым, а на середине реки виднелись торчащие обломки скал. Хуррам заставил свою лошадь войти в воду, чтобы определить силу течения. К его облегчению, животное легко стояло на ногах – так что если они будут осторожны, то смогут переправиться на другой берег.
– Пошлите отряд воинов через реку, чтобы они закрепились на противоположном берегу, – приказал шахзаде командиру своих телохранителей. – После этого начнем переправлять повозки.
Вскоре Хуррам увидел на другом берегу факел – это был сигнал к началу переправы. Дождь прекратился, и на небе даже появился клочок голубого неба, когда погонщики стали загонять первых быков, впряженных в повозки с багажом, в воду. Протестующие животные двигались невероятно медленно, но все же смогли благополучно добраться до противоположного берега. После этого Хуррам приказал переправить вьючных мулов, поклажа которых была не слишком тяжела, так как основные грузы были размещены на повозках. И хотя вода доходила им до живота, а некоторых из них приходилось загонять в воду наконечниками пик, мулы тоже благополучно добрались до другого берега, где встряхнулись, как собаки, под звон висящих у них на шеях колокольчиков.
Хуррам слегка расслабился. На оставшихся повозках находились только люди, и они были значительно легче, чем багаж. Если им повезет, можно считать, что дневные несчастья закончились. Посмотрев на небо, шахзаде понял, что еще достаточно светло. До вечера они сумеют отойти от реки на две-три мили, а там он уже выберет место для лагеря и расставит пикеты. Первыми отправились две повозки с ранеными. Николас Баллантайн с грубой окровавленной повязкой на колене, видневшейся сквозь сделанный им разрез на штанах, сидел рядом с возницей на первой из них и следил за скрытыми на дне камнями и плывущими кусками деревьев, которых было достаточно много. Следующей двинулась повозка с сыновьями Хуррама и их нянями. После того как они оказались на том берегу, наступила очередь кибитки, в которой передвигалась Арджуманд.
Когда четыре белых вола, запряженные в нее, вошли в воду, Хуррам заставил свою лошадь последовать за кибиткой и постарался держаться поближе к ней на случай аварии. Вода текла сквозь медленно вращающиеся тяжелые, окованные металлом колеса. Возница удачно избегал острых обломков камней на дне, но когда фургон оказался почти на середине реки, один из двух передних волов споткнулся и почти упал на колени. Испустив громкое мычание, он смог снова встать и продолжил упрямо тянуть лямку. В следующее мгновение Хуррам услышал тревожные крики с противоположного берега и увидел, как мужчины бегут к воде. Посмотрев вверх по течению, в ту сторону, куда они все указывали, он увидел массивное сломанное дерево с торчащими в разные стороны поломанными ветвями, которое неслось прямо на них в пенящемся потоке. Он с трудом смог сообразить, что происходит, а дерево уже врезалось в левую сторону кибитки. Ступицы задних колес разлетелись вдребезги, и фургон стал медленно заваливаться набок. Какое-то время дерево лежало прямо на нем, пока сила течения не отправила его вниз по реке. Подогнав свою лошадь ближе к кибитке, Хуррам увидел, что яростно борющиеся за жизнь волы скрылись под водой.
– Перережь их упряжь! Немедленно! – крикнул он вознице, а затем, спрыгнув с лошади, умудрился вцепиться в одну из сломанных ступиц и забраться на то, что раньше было левым боком кибитки, а теперь превратилось в его крышу. Вытащив кинжал, шахзаде проделал неровное отверстие в толстом покрытии и заглянул внутрь. Льющиеся потоки воды доходили Арджуманд почти до подбородка, ее волосы плавали на поверхности реки; сама она правой рукой держалась за одно из деревянных ребер жесткости кибитки, а левой пыталась удержать на поверхности Рошанару. Джоханара тоже держалась обеими руками за другое ребро. У себя за спиной Хуррам услышал крики – люди спешили ему на помощь. Джоханара была к нему ближе всех, и он протянул ей правую руку.
– Отпусти кибитку и держись за меня, – велел он испуганному ребенку, который, поколебавшись мгновение, схватился за него.
Шахзаде вытащил девочку наружу и передал ее одному из воинов, который сумел подогнать свою лошадь поближе к кибитке. Потом вновь вернулся назад.
– Арджуманд, постарайся подобраться поближе, чтобы я мог взять у тебя Рошанару.
В полутьме Хурраму удалось рассмотреть глаза жены – она тяжело задышала, но протянула правую руку вдоль деревянного ребра, которое так и не отпустила, и передала ему Рошанару. Наклонившись, шахзаде смог схватить дочь за руку и, несмотря на ее крики, выдернул ее из фургона.
Но когда Хуррам повернулся, чтобы передать девочку одному из своих людей, кибитка резко качнулась. Он потерял дно под ногами и упал в воду, чувствуя, как сила течения вырвала ребенка у него из рук.
– Рошанара! – закричал шахзаде, стирая воду с глаз. – Рошанара!
Сначала его дочери нигде не было видно, но потом на поверхности показался обрывок чего-то пурпурного – это был цвет халата девочки, – и он увидел, как ее уносит течение.