Подцепив его носком левого ботинка, я подбросил кинжал и в воздухе поймав за рукоять внимательно осмотрел лезвие. Странная с зеленоватым отливом сталь, богато украшенная рукоять, зато форма лезвия крайне простая, вблизи стало понятно, что это больше стилет, чем кинжал — длинный и граненый.

— Вор! Верни мне кинжал! — выкрикнул Мустафа, и я заметил, как зеленоватое свечение охватывает его левую руку, а рана быстро затягивается. Ого, значит он не только травить, но и лечить в состоянии. Это может стать проблемой, особенно при длительной схватке. Я такого не умею, по крайней мере пока. Надо будет изучить этот вопрос.

— Вернуть? Что ты там блеешь? — насмешливо спросил я, примеряясь к оружию. Теперь понятно зачем они его носят. Кажется, я видел подобную безделушку на поясе погибшего цесаревича. Если подобное оружие может противостоять силам богов, это очень интересный прецендент. А можно ли его создать? Если да, то как?

— Заканчивайте. — потребовал Морозов, и мне пришлось с ним согласиться. Но за все те оскорбления, которые мне нанес эмир, и которые успел ему вернуть я, арена должна вдоволь напиться крови. Иначе другие попробуют моей крови. Жаль конечно, что убить Мустафу я не могу, потом возникнут проблемы. Но, возможно, я смогу его использовать.

— Теперь потанцуем. — еще шире улыбнувшись я подкинул оба кинжала в воздух и поймав точно за рукояти бросился вперед. Вот только вместо одного меня, по арене сейчас бежало пятеро. Эмир поспешно расширил облако яда, но я уже понял, что он так ориентируется в пространстве, ощущая объем, и все дубликаты ощущались полноценными копиями.

Вовремя сообразив, что не может определить какой я — настоящий, Мустафа послал вперед ядовитые плети. Ударил крест на крест, словно хлыстом перекрывая большую часть арены. Я сумел перерубить часть стеблей, но две из иллюзий осыпались на землю водяными брызгами. Осталось еще три, и их встретил частокол лоз, сплошной стеной вставший между мной и противником. Не замедляя движения, я срубил их водяным серпом, и чуть не попал под контратаку.

Отгородившийся от меня противник за секунды обвил себя плотным доспехом из лозы, разом прибавив в полметра в росте и ширине плеч. Вместо ятагана у него в руках оказался гигантский двуручный меч, с загнутым словно у сабли лезвием. Большего, кроме зеленоватого свечения по всей длине, об этом тесаке сказать было нечего.

Отскочив от удара двуручника, которым гигант с легкостью бил одной рукой, я послал несколько сверл в его торс, грудь и ноги, так чтобы отбить все снаряды разом не получилось. Но эмир и не собирался, он лишь нарастил толщину брони, так что пробившие первые слои болты завязли в следующих.

Не оставляя мне шанса на подготовку, противник с яростным криком бросился вперед, размахивая своим тесаком словно прутиком. Я едва успевал уворачиваться, а ядовитый туман становился с каждым мгновением все плотнее, мешая ориентироваться в пространстве. Трибун уже не было видно, а движения противника едва угадывались за пеленой.

— Неплохо. Но не совершенно. — усмехнулся я, выпустив водяную плеть, так чтобы она прошла по кругу. Лозы тут же перебили ее в нескольких местах, мешая ориентироваться, но я лишь проверял возможность действия. — Знаешь, в чем основной минус твоей ядовитой завесы? В том что никто не сможет увидеть упал ты, или еще нет. Никто не остановит бой.

— Сдохни, собака! — услышал я разряженный возглас. Враг очень старался чтобы туман скрыл его местоположение и даже использовал эхо как оружие, но, когда его гигантский меч обрушился на меня сверху, очередная иллюзия просто распалась плотным туманом, вытеснившим его ядовитую пыльцу.

Эмир замотал головой, попробовал повысить концентрацию и отбросить туман назад, но вместо этого на песок начал литься ядовитый дождь, усиливаясь с каждым мгновением. Плетение оказалось элементарным, я мог поддерживать его бесконечно, но главное — стоило моей воде вступить в реакцию с ядом — как она переставала быть «моей», и я мог пользоваться восполняющимся объемом.

Мустафа создал новый лес из лиан, ударил ими во все стороны, но в то же мгновение капли дождя превратились в болты и обрушились на него. Предельно короткое расстояние, минимальные затраты воздушной стихии, постоянное обновление и главное — всего несколько мгновений существования снаряда. Все это позволило вместо одного сверла создавать десятки.

Живая броня эмира лопалась, слезая слой за слоем, он слепо отмахивался, не в силах выбраться из дождя, а я планомерно расковыривал его доспех, пока не понял — это бесполезно. Мы оба можем продолжать такую схватку бесконечно. Он — за счет своего развитого дара богов и оружия, явно прошедшего не одно возвышение. Я — благодаря своим умениям и виденью структуры. А значит все придется решить одним ударом.

Не прекращая обстреливать противника со всех сторон, я начал создавать новое плетение. Пришлось использовать все скопившиеся у меня знания и навыки, собрать обе стихии, но, когда враг бросился в контратаку, пытаясь определить мое положение, я уже подготовился и встретил его градом снарядов, настоящим из которых был только один.

Многослойный щит из лиан вырос на пути болтов, но главный из них даже не встретил сопротивления. Идеальный шар пробил щит, потеряв только треть массы, врезался в грудь противника и проделав дырку в почти сорока сантиметрах древесной кирасы застрял между ребер эмира.

— Эй, я вернул тебе ножик, ты рад? — крикнул я, сместив место звука в одну из иллюзий, и ожидая что по ней тут же ударят лианы. Все же я бил не в сердце, а в левую сторону груди, так что кроме легкого у него ничего повредиться не должно. Вот только ответа не последовало. Ядовитый туман начал быстро спадать, и я увидел валяющегося на песке Мустафу, с зеленой пеной у рта.

— Врача! Скорее! — закричала Филипа, спрыгивая с трибуны на арену. — Он его убил!

— Это вряд ли. — холодно заметил Морозов, но со своего места поднялся. По лицу инквизитора я понял, что дело может быть плохо. Морозов быстро пересек арену, достал из внутреннего кармана платок и через ткань, двумя пальцами, вынул кинжал. Будто боялся отравиться. Замотав оружие, он убрал его в пиджак и сдернул с эмира рубаху.

— Сделайте что-нибудь! — яростно крикнула испанская принцесса, но Морозов осадил ее одним взглядом, а затем поднес свой исцеляющий медальон к ране на груди тяжело дышащего Мустафы. Прошло несколько секунд, пока лечение подействовало, эмира повернули на бок и заставили выплюнуть сгусток зеленой слюны.