Скрип открывающейся, давно несмазанной, металлической двери камеры разбудил героя. В камеру вошли двое дружинников и по-прежнему, ничего не объясняя, заломили руки, повели по длинному петляющему коридору. В этой части убежища Давиду не один раз приходилось бывать. Его вели в комнату допросов, пользовавшуюся дурной славой среди жильцов. Дверь комнаты открылась, и герой кубарем влетел вовнутрь, больно ударившись носом. Лёжа на холодном бетонном полу, он осмотрелся. Комната была обставлена в соответствующем для положения, заключённого стиле: стол, двое стульев и настольной лампа, ничего лишнего, в принципе, как он и рассчитывал. Герой поднялся с пола, вытер рукой кровавые слюни и присел на стул напротив выхода, принялся ожидать дальнейшей развязки. Такие грубости со стороны сотрудников ДДБУ его перестали пугать давным-давно, он к ним попросту привык. Его тюремщики не выказывали на лицах никаких явных эмоций, молча стояли в дверях, явно ожидая следующих указаний.

Нависшая в помещении тишина продлилась недолго. В коридоре стали слышны торопливые шаги. Кто-то явно спешил на встречу, у этого человека были веские причины для этого. Дружинники расступились, давая дорогу, и в комнату вошёл отец Павел собственной персоной. Севши за стол напротив, и недолго задержав взгляд на разбитом носу героя молвил:

— Давид Александрович Громов как я полагаю?

— Да это я. В чем причина моего ареста?

— А вы не догадываетесь?

— Нет, я знать не знаю почему меня задержали, у меня вообще-то смена уже началась и мастер меня, наверное, ищет. Так что давайте побыстрее закончим этот балаган, и я вернусь к работе.

— Этот «балаган», как вы выразились, начали не мы, но я ему положу конец. За работу вам, Давид Александрович, на данный момент необходимо беспокоится само меньше…

— О чём же мне в первую очередь необходимо беспокоится?

— О себе, о своей семье, о своей душе наконец-то?

Герой сделал движение подняться, но двое охранников мигом подскочили, стали над ним с обнажёнными резиновыми дубинками. Совладав с собой, Давид переспросил:

— Что с моей женой, она в порядке?

— О, уверяю вас она в безопасности… Пока что все зависит от вас.

— Я вас не понимаю. Что произошло? Вы можете толком объяснить?!

— Хватит ломать из себя дурочка, мы все знаем про вас, про ваш заговор, про ваших несчастных жертв! Вы убийца и заговорщик! Единственный выход для вас пойти на встречу и выдать своих подельников. Вашего отчима мы уже задержали, он сейчас уже даёт показания. Я призываю вас пойти по его примеру, и может быть, мы пересмотрим ваш смертный приговор. Уверяю вас, я смогу настроить администрацию к вам более лояльно, если вы пойдёте к нам на встречу.

— Да вы с ума сошли! Какие убийства?! Какие заговоры?! Я в первый раз обо всём этом слышу, и клянусь, я к этому непричастен! Вы обвиняете не того человека!

Отец Павел, которому сегодня вверили роль следователя, тяжело вздохнул, снял с лица очки и протёр запотевшие линзы. Выразительно взглянул на охранников. Поднялся и вышел из помещения.