— Нет, иначе привлечем к себе еще больше внимания. Остановимся там. — Указывая на баннер придорожной гостиницы, он выворачивает руль, направляя автомобиль к съезду с трассы, и спустя пару минут паркуется у двухэтажного здания.

На тротуарах перед мотелем и забегаловкой, расположившейся неподалеку, горят старомодные фонари, освещая улицу золотистыми лучами. Температура упала, из холодной став очень холодной. Ветер, не на шутку разыгравшись, продолжает развевать мои волосы, от чего они так и норовят забраться прямо в рот.

Комнату мы снимаем без проволочек. Полтинник сверху, и документы никто не спрашивает. Не ожидая от номера ровным счетом ничего, я осматриваюсь. Ник заходит следом. Ключи от машины позвякивают в его руке. Комната маленькая и узкая, так что удивительно даже, как в нее влезла кровать. Сбоку втиснут пластиковый стул и комод с плазменным телевизором сверху.

— Мы пробудем здесь всего несколько часов, но лучше использовать их с умом и выспаться. Можешь занять кровать, — говорит Ник, стягивая куртку, бросает ее на спинку стула и исчезает в ванной. Пока льется вода, я снимаю вещи, оставаясь в футболке и джинсах, и сажусь на матрас, ожидая своей очереди в уборную. Ник выходит оттуда спустя десять минут, отодвигает штору, чтобы видеть улицу, достает из комода запасное одеяло и расстилает его на полу рядом с кроватью.

— Брось мне одну подушку, — просит он. Я выключаю свет и спускаю вниз плед, чтоб ему было, чем укрыться. Теперь его силуэт освещается лишь светом из окна. В темноте я еще раз могу разглядеть темные линии татуировки, очерчивающие весь его правый бок, хотя обычно мне не нравятся татуированные парни. Но что-то в образе Ника, его поведении и всей этой истории не стыкуется.

От того, что мы в закрытой комнате одни, становится не по себе. Сердце начинает биться быстрее. «Волноваться глупо, — убеждаю я себя. — Я доверяю Нику. Он ничего со мной не сделает».

Некоторое время мы молчим. Усталость, которая все это время неловко витала в воздухе, теперь опускается на плечи. Сквозь занавески пробиваются тонкие серебристые лучи, падая на лицо растянувшегося на полу парня.

— Ник, — тихо говорю я, — спасибо, что поехал со мной.

Он молча закидывает руки за голову, взглядом утыкаясь в потолок, словно изучая разбросанные по нему тени.

— Знаешь, а эти не наврали, — после небольшой паузы произносит он.

— Кто? — не понимаю я.

— Рекламная афиша, — отвечает Ник. — После случая с Хелдширом и дырой, оказавшейся на месте заявленного отеля, я уже не жду ничего хорошего.

Я улыбаюсь:

— Но старик там был классный.

— Ага, — растягивая буквы, соглашается Ник.

Этот простой разговор кажется таким правильным, таким приятным, словно мы не ругались нещадно на протяжении стольких дней до этого. Будто не было всех погонь, драк и вечного выяснения отношений. Никакой мистики, потери памяти и фальшивых документов. Кто знает, будь все именно так в нашей жизни, о чем бы мы говорили сейчас? Хотя вряд ли говорили бы вообще. Глупые мысли, но они рисуют улыбку на моем лице, и в память о войне, что была между нами, я не сдерживаюсь, чтобы Ника не подколоть:

— Слушай, как это у тебя получается?

— Что именно?

— Прикидываться нормальным, — клянусь, что чувствую его ответную кривую ухмылку.

— У меня много талантов, — отвечает Ник.