— О"кей. Почему ужасно?

— Тебе все равно.

— Нет, мне не все равно. Что случилось?

— Ничего интересного для тебя. Спроси о чем-нибудь другом, например, о погоде, о молодежной моде или где я сейчас. Я знаю, тебе все равно, как я себя чувствую.

— Нет, мне не все равно. Ты — мой брат. Мне не может быть все равно, — запротестовал я. В ту же секунду я услышал, как открылась дверь кухни, секундой позже внизу лестницы появился отец и, взявшись за большой деревянный шар на вершине перил первого пролета, он стоял и смотрел на меня. Он поднял голову и слегка наклонил ее к плечу, чтобы лучше слышать. Я пропустил начало ответа Эрика, и услышал только:

— …как я себя чувствую. Каждый раз, когда я звоню, одно и то же. Где ты сейчас?. Вот и все, что тебя интересует, тебя не интересует состояние моей головы, только тела. Я не знаю, почему я до сих пор звоню. С тем же успехом я мог бы себя не утруждать.

— Хм. Хорошо. Ты прав, — сказал я, посмотрев на отца и улыбнувшись. Он стоял, молчащий и неподвижный.

— Видишь? Все, что ты можешь сказать: Где ты сейчас?. Заметно, как тебе не все равно.

— Нет. Наоборот, — сказал я, потом немного отодвинул трубку ото рта и закричал моему отцу. — Это опять Джеми, папа!

— …почему я пытаюсь, я не знаю, в самом деле… — Эрик болтал в трубке, очевидно, безразличный к сказанному мной. Отец тоже меня проигнорировал, оставшись в той же позиции — голова набок. Я облизал губы и сказал:

— Слушай, Джеми…

— Что? Видишь? Ты опять забыл мое имя. Так почему…?

— Мы должны привести туда моего отца, вот он здесь, — я прошипел последние два слова, — и купить ту старую машину, на которой я смогу ездить по песку.

— Ты говоришь ерунду. Я никогда не водил никакую машину по песку. Ты опять забыл, кто я, — сказал Эрик, не слушая меня. Я отвернулся от моего отца и смотрел в угол, тяжело вздыхая и шепча, отвернувшись от трубки, — О, Боже.

— Да, да, правильно, Джеми, безнадежно продолжал я. — Брат идет сюда, насколько я знаю. Я и отец надеемся, Эрик в порядке.

— Ты маленький ублюдок! Ты так говоришь, как будто меня здесь нет. Боже, как я это ненавижу! Ты со мной так не поступишь, правда, мой маленький огонек? — его голос опять стал дальше, и я услышал звуки, издаваемые собакой, точнее, издаваемые щенком. Я начал потеть.

Я услышал шаги внизу, потом выключился свет на кухне. Шаги приблизились и застучали по лестнице. Я обернулся и улыбнулся отцу.

— Ну, верно, Джеми, — жалко сказал я, иссякнув метафорически, и с горлом, пересохшим буквально.

— Не виси долго на телефоне, — сказал, проходя мимо, отец и продолжил подниматься по лестнице.

— Хорошо, папа, — весело закричал я, начиная ощущать боль где-то в области желудка, она всегда появляется у меня, когда ситуация становится особенно тяжелой и я не вижу выхода из нее.