Девчонка посмотрела на Джеми:

— Ен казау што-небудзь?

— Он просто откашлялся, — сказал Джеми.

— Я думала, ен казау штосци пра бананы.

— Бананы? — недоумевающе сказал Джеми, посмотрев на девчонку.

— Нет, — сказала она, посмотрев на меня и качая головой, — ты прав.

Вот и поговорили, подумал я. Очевидно, оба они в тяжелой степени алкогольного опьянения и не понимают правильный разговорный английский язык. Я тяжело вздохнул, посмотрел сначала на одного, потом на вторую, пока мы медленно шли по центральной улице мимо “Вулворса” и светофоров. Я посмотрел вперед и придумал план действий. Они перевели меня через следующий перекресток, причем я чуть не упал, пересекая бордюр. Вдруг я осознал уязвимость своего носа и передних зубов при столкновении с гранитом мостовой Портнейла на любой скорости больше доли метра в секунду.

— Я з сябрам ездили по колеям, проложенным лесниками по холмам дзесци на пяцидзесяци. Скальзили як на ралли.

— М-м.

Боже мой, они все еще говорили о мотоциклах.

— Куды мы яго тащим?

— К моей маме. Если она не спит, она заварит нам чаю.

— Твая маци?

— Ага.

— А.

И тут я мысленно увидел выход как при вспышке молнии. Это было настолько очевидно, что я не мог понять, почему я не видел этого раньше. Я знал, времени терять нельзя и смысла колебаться не было — я бы скоро взорвался — поэтому я опустил голову и освободился от Джеми и от девчонки и побежал по улице. Я хотел убежать, как Эрик, найти приятное тихое место — пописать.

— Франк!

— О, ради Бога, як ты утамиу, куды ты?

Мостовая по-прежнему была у меня под ногами, а они двигались более или менее так, как должны были. Я слышал, как Джеми и девчонка бежали за мной и кричали, но я уже пробежал мимо старого магазина, памятника погибшим солдатам и продолжал набирать скорость. Мой раздутый мочевой пузырь бежать не помогал, но и не настолько и мешал, как я боялся.

— Франк! Вернись! Франк, стой! Что с тобой! Франк, чокнутый ублюдок, ты себе шею свернешь!