— Украшения… из могилы вождя арратов, — с трудом прошептал человек, когда из мешочка на тряпку выпали изящные, чуть потускневшие браслеты, венцы, бусы — всё тонкой работы и, несомненно, древнее. — В… музей Оннда… — человек захрипел — лезвие плотнее сдавило ему горло.

— Лучший музей — это наши карманы, — пояснил обладатель ножа и его напарник довольно заржал. — Что ж, за такую жалкую душонку сойдёт. Что у него магического?

— Ничего, — тихо отозвался второй. — Я уже проверил. Он не маг.

— Тем лучше. — Лезвие отодвинулось и человека отпустили. Он упал на четвереньки, с трудом глотая холодный и восхитительно чистый воздух. — А это что ещё за дрянь?.. — и тяжёлый сапог поднялся над куском каменной пластинки, которую человек рассматривал в момент нападения.

— Не… надо, — прохрипел человек, протягивая руку к пластинке. Нога задержалась в воздухе и второй грабитель, что поспешно прятал украденное в мешок, поднял голову. — Не раз… бивайте. Заберите, продайте, подарите, но не ломайте. Это очень ценный экспонат.

— Ну надо же! — восхитился обладатель лезвия. — Ему бы о своей шкуре заботиться, а он… — рука в перчатке подняла осколок за краешек. — Магическое?

Человек покачал головой. Сообщник повторил: — Нет у него ничего магического.

— Ладно, учёная душа, уговорил — рука положила пластинку в тот же мешок. — Будешь сидеть тихо — будешь…

Он не договорил. Сквозь плеск дождя и глухой рокот грома донёсся топот копыт. Кто-то быстро приближался со стороны большой дороги.

— Убегаем, — тот, кто держал мешок, скользнул во тьму.

Человек, шатаясь, поднялся на ноги и шагнул навстречу приближающемуся силуэту всадника.

Открыл рот, чтобы крикнуть.

Обжигающий холод пронзил ему грудь и заставил крик умереть, не родившись.

Всадник понял, что опоздал.

Грабители скрылись, напоследок убив свою незадачливую жертву.

Человек лежал в кровавой луже, постепенно размываемой дождём.

Вероятно, всадник вскоре двинулся бы дальше, поручив судьбу останков кому-нибудь ещё. Но слабый голос, что донёсся с земли, заставил его передумать.

— Помогите… — шёпот был едва уловим.