— Я стараюсь избавляться от плохих привычек.

— Вот и я тоже. Я бы согласился на ничью. Сегодня согласился бы, — повторил Николаев.

Зачитывание приговора длилось чуть больше двух часов. Его присутствующие в зале суда выслушали стоя. Потом судья обратился к обвиняемой, выслушал ее ответ — «невиновна» и передал слово прокурору. Но смотрел при этом на Николаева. Адвокату показалось, что судья пытается сделать ему неприличный жест.

После выступления прокурора слово перешло к адвокату.

Николаев встал со своего места и подошел к судейской трибуне, выдержал взгляд судьи: «Ну давай, чего ты там придумал». Нико удовлетворил его немую просьбу:

— Мне бы хотелось, чтобы эти слова не прозвучали как вступление к моей заключительной речи.

— Ты много хочешь, — чуть слышно, чтобы разобрал только адвокат, обронил судья.

— На этом месте, — Николаев указал на пятачок на полу и тут же занял его, — я просил у суда смягчить меру пресечения для моей подзащитной и мое ходатайство было удовлетворено. Ирина Бекатору нарушила закон, но этот факт к делу не имеет отношения. Суд был терпелив ко мне и мягок по отношению к моей подзащитной. Суд показал себя гуманным органом, посчитав, что держать изуродованный труп пятилетней девочки в морге было неоправданно жестоко. В этом случае суд руководствовался не буквой закона, что придает ему человеческое лицо и оправдывает его скоропалительные решения, которые привели к кремированию генного материала.

Нико надолго умолк. Он вдруг вспомнил часть беседы с Вивьен. «Один изверг замучил пять или шесть детенышей. Больше ему не позволило правосудие». — «Чье правосудие?» — спросила она. И он на этот вопрос глазами указал вверх.

Узнает ли Вивьен правду? С одной стороны, ему этого хотелось; к этому подталкивала капля тщеславия. А с другой стороны — зачем? Теперь вряд ли их пути пересекутся. Ничего личного? Ей-то какое до этого дело? Он часто сравнивал Вивьен и Вергельда, находил в них много общего. Вивьен в этом плане отличалась безразличием к тем африканским детям, которым она находила семью во Франции: как сложится их дальнейшая судьба, ее не интересовало, поскольку выходило за рамки устава миссии.

Николаев имел право на отступления. Дело далеко не закрыто, но он выиграл его.

Пожалуй, Нико переборщил с паузой, подумал прокурор, но он не играл на публику — он хорошо изучил адвоката, его почерк. И ему стало жаль Николаева, который превратился в открытую книгу. Нико остро переживает каждый момент. Ему тяжело. Жаль себя, затраченных впустую усилий. Ему тяжело смотреть на свою подзащитную. Ей он не сможет помочь. Ему невыносимо больно видеть в распахнутых настежь дверях двух мужчин, которые держат за руки чернокожую девочку. Ему непонятен ропот, возникший в зале, волнолом голов, развернувшийся к двери. Непонятна реакция Ирины, которая бросается вдруг по проходу навстречу дочери.

Нико, бросив взгляд победителя на прокурора, наконец-то обратился к присяжным заседателям.

— Однажды эту девочку назвали генным материалом. Хотя это, как впоследствии докажет следствие, относилось к другому ребенку, зверски замученному в квартире моей подзащитной.

— Сукин ты сын!.. — бессильно протянул прокурор. — Ты снова сорвал аплодисменты.

Он бросил мимолетный взгляд на судью. Тот едва заметно пожал плечами и, вооружившись молотком, дважды ударил им в подставку и дважды же прохрипел:

— К порядку!..