Времени на то, чтобы предупредить Семина, уже не оставалось. Оказавшись внезапно на расстоянии нескольких метров от стаи опасных существ, Семин слишком поздно заметил опасность, и совершил неверный шаг – попытался уйти от медуз. Однако твари эти оказались очень проворными. Попытка Семина обернулась неудачей, и он оказался в самом центре этого облака. Твари облепили его со всех сторон. Тело подводника было, естественно, защищено костюмом, но кисти рук оставались открытыми – в гидрокостюме такого типа перчатки не предусматривались. Медузы облепили стекло маски, и Семин быстро утратил всякую ориентацию. Когда Семин попытался отмахнуться, открытые участки рук мгновенно оказались облепленными мерзкими маленькими монстрами. Ужасная боль пронизала все тело Семина, непонимание сменилось паникой. Через стекло маски он с ужасом смотрел, как толкаются, стремясь добраться до лица, эти кошмарные создания, неизвестно откуда здесь взявшиеся. Боль парализовала всякие мысли, и он окончательно оказался во власти страха. Казалось, что выхода нет.

Полундра, выплыв из-за валуна, наблюдал леденящую сердце картину. Его напарник, словно слепой кутенок, тщетно отмахивался от сотен медуз, не видя ничего перед собой. Действовать нужно было немедленно.

Полундра, максимально сконцентрировавшись, ринулся в облако морских тварей и потащил за собой уже мало что соображающего Семина. Таща за собой напарника, ему каким-то чудом удалось вырваться из этого облака. Благодаря быстрым действиям Полундры они успешно поднялись на поверхность. Опомнился Семин уже только в катере.

Окончательно придя в себя, Семин дал волю своим чувствам, проявление которых сводилось в основном к извержению крепких «трехэтажных» выражений. Медузам досталось сполна, но, как известно, после драки кулаками не машут. Семин был отправлен в медпункт, где ему обработали руки. Ожоги кистей оказались сильными, и теперь ему предстояли ежедневные перевязки. Боль, которая пронизывала все тело, оказалась на удивление сильной. Заглушить ее удалось только благодаря некоторому количеству спирта, принятого внутрь.

Однако этим неприятности не ограничились: упустив Семина, медузы не остановились в своих вредительских действиях. Они полностью забили опреснитель на «аварийной» субмарине. Воды там оставалось в обрез, и если бы не своевременная помощь водолазов, то все закончилось бы куда хуже. Об этом напарники узнали уже потом от самих подводных спасателей.

Приведя себя в порядок, Полундра вскоре стоял перед командиром гидрографического судна, капитаном второго ранга Николаем Селивановым. Вопреки ожиданиям старшего лейтенанта, доклад его не вызвал понимания.

– Ну, это ты брось, старлей, – с ленцой протянул кавторанг. – Ты меня извини, но неразумно винить во всем произошедшем черноморскую фауну, весьма, кстати, безобидную. Это ж тебе не Саргассово море и не Новая Гвинея.

– Да я ведь… – снова начал Павлов.

Кавторанг нетерпеливо махнул рукой.

– Ты подожди, не кипятись, старлей. То, что ты у нас герой, это мне прекрасно известно, и о твоих подвигах я тоже кое-что слышал. Но ведь под водой чего только не бывает.

– А откуда же ожоги? – издевательски поинтересовался Полундра. Он смотрел на командира в упор и, казалось, хотел испепелить его взглядом.

– Насчет ожогов я уже разговаривал. Сброс кислоты из аккумуляторных батарей подлодки. Не рассчитали, понимаешь.

Полундра недоверчиво покрутил головой.

«Ну да, теперь ты будешь из меня еще и идиота делать!»

– Насчет торпеды – она померещилась. Да-да, померещилась. И не надо делать такое скептическое выражение, старлей. Простейший вопрос – откуда? Не знаешь? Вот и я не знаю. Никаких торпед здесь быть не могло.

– Я предлагаю поискать, – насупился Полундра. – Готов участвовать.

– Искать? Где? Это я тебе сразу скажу: дело хлопотное и почти безнадежное. Даже если бы она там вдруг и оказалась, так в том месте, о котором ты говоришь, глубокий слой донных отложений.

Полундра, набычившись, молча глядел в пол.

– В общем, так, – заключил Селиванов. – Учения практически закончены. У вас с Семиным, насколько я помню, – плановый отпуск. Вот и отправляйтесь. Все! Отдыхать!

– Есть! – мрачно ответил Павлов.