– Люди всегда гибнут. И не нужно вешать на меня все грехи этого мира!

– Да ты хотя бы за свои действия научился отвечать. Какой уж тут весь мир! Безответственный, самовлюблённый эгоист!

– Ну конечно! А ты прямо мать Тереза!

– Никакая я тебе не Тереза! Насобирал себе баб, путаться начинаешь?!

«Никого не впускать, что бы там не происходило», — уловил мой острый слух шёпот Рампила за дверями.

«Хорошо, хозяин», – ответил незнакомый голос.

– Всё нормально у меня с памятью, – сделав над собой усилие, я успокоился, – а вот тебе, как высококлассному ментальному магу непростительно впадать в истерику!

Мы всё ещё стояли лицом к лицу, близко-близко. Наложил на девушку слабенькую руну безразличия.

– Дурак ты, Алекс, – успокаиваясь, проговорила Илона.

– Согласен, – сказал я и впился поцелуем в губы девушки. Она немного отпрянула, попыталась вырваться, но как-то слабо и неохотно. А потом ответила на поцелуй страстно и энергично.

– Как же ты меня напугал, – шептала Илона, когда я целовал её лоб, щеки, шею, – нельзя же так.

– Не буду, радость моя. Обещаю, – на меня накатила такая волна вожделения, что я посчитал грехом её усмирять. В конце-то концов, от девушки идёт не меньшее желание, и мы давным-давно должны были это сделать.

– Алекс…, – с придыханием сказала Илона, – могут войти…

– Никто не войдёт. Я позаботился об этом, – горячо шептал я, купаясь в волнах нашего стремления друг к другу.

– Ты прохвост! Озабоченный прохвост, – шёпот в ответ.

– Ага, – я расстегнул пуговицы платья на груди у девушки, и добрался до столь вожделенной груди. Ответом мне был страстный стон и выгибающиеся тело Илоны. Её руки снимали с меня безрукавку, рубашку…

Когда её упругие груди прикоснулись к моей оголённой груди, меня как током шибануло! В голове закружилось, стало холодно под языком. Ничо себе! Брюки я скинул за несколько секунд, оставшись в чем мать родила, руки судорожно тянули подол платья Илоны вверх, чтобы добраться до округлых ягодиц. Время стало замедляться, сознание уплывать в пучину страсти и удовольствия. Тем неожиданней была пришедшая мысль: «Я же урод! А могут быть и дети. Ладно, Намин. Она сама хвостатая. А если у Лоны родится такой?!». Мне жутко не хотелось, чтобы Илона узнала про меня всё после того, как всё произойдёт, и изменить что-то будет уже поздно. Вот не хотелось и всё!

Я с трудом разомкнул объятья:

– Лоночка, миленькая. Остановись!

– Что? – непонимающе оглядывалась девушка, пряча груди в лиф.